Между Юнгом и Кроули

Frater Атон

Вступление. Юнг и Нолт.
Вечер. За рабочим столом над моей головой нарисован магический круг с вписанными в него святыми именами, стены моей комнаты, в которой я провел большую часть своей жизни, наполнены магическими символами и образами. На рабочем столе лежат несколько книг, с которыми я сейчас работаю для подготовки текущего проекта.

В этой стопке собраны поздние работы Юнга, посвященные алхимии, гностикам и символу триады, «Магия в теории и на практике» Кроули, и тут же его «Святые Книги Телемы».

Две книги из этой стопки привлекают особое внимание своей противоположностью, даже враждебностью друг к другу. Первая из этих книг - это переведенная на множество языков автобиография Юнга под названием «Воспоминания, сновидения, размышления». Книга, читанная мной десятки раз с момента первого прочтения в 15 лет, когда я, затаив дыхание, следил за дерзким и мятежным путем Юнга.

Вторая книга, которая лежит рядом и как будто бы является полной противоположностью, написана лютым ненавистником Юнга Ричардом Нолтом и называется «Тайная жизнь Юнга». Изданная несколько лет назад, эта книга долго откладывалась мной в долгий ящик, и я испытывал перед ней что-то вроде животного страха, как христианин боится магического гримуара, а пуританин - журнала с порнографическими картинками. Я знал, о чем эта книга, но несколько лет не решался её прочитать, видя в ней угрозу своему мировоззрению. Но прочитав Нолта я в который раз убедился в правоте слов Юнга: «Для человека мыслящего напротив: сомнение желанный гость ибо может сослужить ему добрую службу как ступень, ведущая к более полному знанию».

Нолт, сам того не желая, помог мне в осуществлении проекта, над которым бьюсь последние несколько лет: в написании четкой и последовательной работы, посвященной параллелям между двумя мировоззрениями – Телемой Алистера Кроули и Аналитической психологией Юнга.

Те места, где Нолт излагает факты, сами по себе нейтральны, нейтральности лишена их оценка и интерпретация. Все зависит от того, с какой стороны зеркала мы стоим. Ошибка Нолта в том, что, полагая, что Юнга дискредитирует близость мистериям, неоязычеству и сексуальной магии, он, на самом деле, возносит его на огромную высоту.

Нетрудно предположить, что буржуазного мещанина, естественно, приведет в ужас описание полигамии Юнга и его жизнь с двумя женщинами – женой Эммой Юнг и Антонией Вольф, но для телемита это напомнит аналогичный эпизод из жизни Кроули в аббатстве Телемы и только вызовет уважение. Если, доказывая принадлежность Юнга к солнечно-фаллическому культу, Нолт автоматически подразумевает наличие связи с нацизмом, то для непредубежденного читателя, очевидно, что нацизм есть не более чем искажение извечной религии человечества, словно облачко, которое на миг заслонило солнце и тот же растворилось в небытие.

Нолт упорно не желает разделять котлеты и тараканов, постулируя, что нацизм дискредитировал языческие учения, культ солнца и немецкий мятежный романтизм Ницше, Гельдерлина и других немецких поэтов жизни. Рассуждая подобным образом, мы должны были бы придти к выводу, что христианство уже давно дискредитировано процессами над ведьмами, Иваном Грозным и перманентной резней тех, кто верит хоть немного не так, на протяжении всей христианской истории.

Бросается в глаза и противоречивость: Нолт, критикуя Юнга, предстает нам то в образе «праведного христианина», намекающего, что «знает каким богом стал Юнг», то материалиста, старательно сводящим феномен коллективного бессознательного к криптомнезии. Обвиняя Юнга во лжи в одном случае, он старательно и осторожно избегает рассмотрения той огромной базы данных, которая была собрана Юнгом и его учениками, в пользу доказательство существования коллективного бессознательного.

Нолт, конечно, совершает множество интеллектуальных подтасовок, которые впрочем, очевидны только при достаточно глубоком уровне знания. Тем не менее, при всех недостатках книга Нолта, которую он назвал «апокрифом» дивным образом дополняет биографию Юнга, дополняя образ Юнга, делая его тем самым целостным. И в этом целостном Юнге оказывается очень так много общего с Кроули, вплоть до таких мелочей как брак одновременно с двумя женщинами, и участие в сакрально-сексуальных мистериях.

Я не открою большой тайны, если скажу, что на протяжении всей человеческой истории во всех культурах и цивилизациях противостоят два типа человека. Первый тип, к которому, несомненно, принадлежит и Ричард Нолт, не смотря на его образованность, это тип человека материального. Этот тип всегда консервативен, поддерживает традиционные библейские религии, основанные на лишенной утонченности системы ценностей, слово «норма» и «как все», для такого человека это благо, а любые отступления от общепринятых ценностей заставляют подозревать извращенность или даже дегенерацию. Для такого типа, все связанное с сексом, магией, ночью является запретным и пугающим. Говоря мифологическим языком - это «дети Евы», которые, как говорил Юнг, подобны головастикам в луже, не подозревающих о том, что завтра эта лужа засохнет. Один историк еврейского народа, которого я с удовольствием читал, даже не подвергал сомнению, что факт использования сексуального элемента в некоторых направлениях кабалы её дискредитирует, даже не пытаясь обосновать этот тезис, считая это так же очевидным как-то, что солнце светит днем. Потому спор с низшей кастой попросту говоря невозможен, ибо предпосылки для людей двух уровней изначально разные.

Второй тип это человек аристократический. Аристократизм, как показывает история не так уж и зависит от происхождения, положения или времени. Это особого рода духовная избранность, которая выражается в изначальном родстве с всем тайным, двусмысленным, ночным. Элитарность, тайна, избранность, таинственная магия самопознания, где духовное переплетается с сексуальным как два змея на жезле меркурия, а бог одновременно горит пламенем любви и жаром ада.

Говорить о каком либо понимании между этими двумя кастами глупо. Их ценности не просто противоположны, они иные. Потому, если для человека с линейным мышлением книга Нолта будет разочарованием в Юнге, то для элиты напротив, личность Юнга обретет большую полноту и завершенность. И если Нолт сказал правду, утверждая что семья Юнга во главе с Аниелой Яффе правили его автобиографию, выбрасывая оттуда наиболее резкие по отношению к христианству цитаты, а так же «мистерию самообожествления», то парадокс в том, что Нолт, этот враг Юнга номер один, делает для него больше чем все наследники вместе взятые – он возвращает ему целостность, которая была утрачена из за слишком односторонней трактовки Юнга в угоду низшей касте.

И именно благодаря Нолту я смог до конца понять сколь же родственны эти два таких непохожих великих человека – Алистер Кроули – пророк нового Эона, и Карл Юнг – скрупулезный исследователь бессознательного, личности и эпохи, своими открытиями подготовивший мир к наступлению нового Эона.

Это предисловие я хотел бы закончить небольшой цитатой из Нолта которая с одной стороны разобьет иллюзии некоторых правоверных юнгианцев, относительности интеграции Христа, а с другой поможет всем телемитам осознать сколь путь Юнга родственен пути Кроули: «После многих лет осмысления и значительности Юнговского воздействие на культуру и духовный ландшафт двадцатого столетия я пришел к выводу, что как личность он стоит в одном ряду с римским императором Юлианом Отступником, расшатавшим ортодоксальное христианство и воссоздавшем эллинистический политеизм в западной цивилизации. Я осознаю, что это достаточно рискованное утверждение, свидетельствующее о дерзости историка, не устоявшего перед фантазией стать демиургом. Тем не менее, я уверен, что благодаря разнообразным историческим и технологическим факторам, Юнг бы преуспел там, где Юлиан потерпел поражение».

Юнг и Кроули, по сути, вместе вели духовную войну, плоды которой проросли в современной культуре в виде отхода от христианства и обращением к аристократическом неогностицизму, уже не только интеллектуальных элит. Эта победа, которую я впрочем, осторожно бы назвал «боевая ничья», принадлежит по праву и Юнгу и Кроули.

Единое время.
Любой из нас, кто имел мужество соприкоснуться с глубиной и не отступить знает, что реальность далеко не такова как воспринимается нашими органами чувств. Точнее сказать, наши органы чувств воспринимают только малую часть реальности. Утверждать противоположное, то же самое что подглядев в замочную скважину, утверждать что видели все покои Лувра.

Реальность сплетена смыслами и значениями в той же степени как наше физическое тело сплетено нервами и сосудами. Иногда, наблюдая потрясающее воображение синхронистичные совпадения, мы невольно прикасаемся к этому удивительному миру, где материальное и духовное оказываются единым целым. Пророчество Тарковского о гибели Улафа Пальма, роман за десять лет описавший гибель «Титаника» вплоть до названия корабля, наконец, Юнговские рыбы и история получения Алистером Кроули Книги Закона, принадлежат к тем «большим» синхрониям, которые убедительны до предела, и не могут быть объяснены в границах материализма. Догматики от материализма, могут только делать вид, что не замечают эти факты.

Но сама жизнь сплетена из гораздо более маленьких синхроний, закономерностей, которые проходят мимо обычного восприятия. Увы, даже среди психологов, внимание к подобным «знакам» почему-то рассматривается как невроз, хотя на самом деле посредством подобных пересекающихся смыслов, мы и общаемся с макрокосмом.

И такие «маленькие синхронии» переплетают жизненный путь двух великих реформаторов человечества – Алистера Кроули и Карла Юнга.

Свой земной путь, Алистер Кроули и Карл Юнг начали в один и тот же год – 1875, с разницей чуть больше полутора месяцев. Само по себе совпадение в принципе не имеет особого значения, однако сходными оказываются и некоторые обстоятельства – оба великих гностика родились в семье протестантского священника. С раннего детства, и тот и другой испытывали недоверие к христианской религии своих отцов и восприятие Иисуса было далеко от общепринятого. Вот что пишет Карл Юнг в своей «Автобиографии»:

"Her Jesus" был уютным, благодушным господином (совсем как герр Вегенштайн из замка), он был почтенный, богатый, влиятельный, он защищал маленьких детей по ночам. Почему он должен быть крылатым как птица, было загадкой, которая меня не волновала. Куда более важным и наводящим на размышления было сравнение детей с птенцами, которых "Her Jesus" очевидно "принимал" неохотно, как горькое лекарство. Это было трудно понять. Но я сразу же сообразил, что дьявол любит птенцов и нужно не дать ему проглотить их. Так что "Her Jesus", хотя ему это было и не по вкусу, все равно поедал их, чтобы они не достались дьяволу. До сих пор ход моих мыслей был утешителен, но после я узнал, что "Her Jesus" таким же образом "принял" к себе других людей и что "принятие" означало помещение их в яму, в землю.

Мрачная аналогия послужила причиной моего недоверия к Христу. Он уже не казался мне большой добродушной птицей и стал ассоциироваться со зловещей чернотой людей в церковных одеяниях, высоких шляпах и блестящих черных ботинках, которые несли черный гроб.

На этом отрывке я считаю необходимым особенно акцентировать внимание. Еще ребенку, Юнгу психологическая интуиция подсказала, то отношение к Иисусу и христианству, которое было на заре его рождения – как к культу могил, гроба и смерти. Юнг отторгал Иисуса, с всей страстью своей души, будучи еще ребенком, наверняка испытывая очень похожие чувства, на чувства римлянина, приходящего в ужас, от осознания что солнечные святилища Аполлона и дионисийские пиры, уступят место мрачным церквям с засушенными мумиями.

Кроули называющий себя антихристом, тоже воссоздает эллинское отрицание «культа могил». Экзальтация страданием, столь свойственная христианству, одинокого ненавистна двум титанам практически с самого детства.

Единственной его книгой в тот период была Библия, но ни библейские повествования, ни библейская поэзия не производили на него впечатления сколь-либо глубокого. В восхищение его приводили таинственные эпизоды пророчеств, особенно из Книги Откровения. Христианство, царившее у него дома, он воспринимал с безусловной приязнью, и всё же симпатии его были на стороне противников Неба. Имеется смутное подозрение, что отчасти это можно объяснить инстинктивной тягой к ужасному. Старцы и арфы казались какими-то пресными. Мальчик предпочитал Дракона, Лжепророка, Зверя и Багряную Жену к персонажей более захватывающих. Он упивался описаниями мучений. Можно, более того, заподозрить, элемент врождённого мазохизма. Мальчику нравилось воображать, как он корчится в муках; с особенным удовольствием он отождествлял себя со Зверем, число коего есть число человеческое, число шестьсот шестьдесят шесть. Можно лишь предполагать, что этот детский выбор был обусловлен таинственностью самого числа.

Кроули и Юнг, в своей жизни отыгрывали солярный миф о герое, на плечи которого ложится изменение мира. Частью этого мифа является опасность которой герой подвергается в детстве и чудом избегает:

Однажды я переходил мост над рейнскими водопадами, ведущий в Нойгаузен. Служанка схватила меня как раз вовремя, я уже просунул одну ногу под ограждение и вот-вот готов был соскользнуть вниз. Это указывает, по-видимому, на бессознательное желание совершить самоубийство или на неизбежное сопротивление жизни в этом мире. (Юнг «Воспоминания сновидения размышления»)

В то лето он дважды побывал на волосок от смерти. Он помнит, как сидел рядом с кучером на козлах какой-то кареты, которые казались ему невероятно высокими; впрочем, впечатление это может означать всего лишь, что сам он был ещё очень мал. Карета ехала под гору, дорога петляла по крутому склону, поросшему зелёной, очень яркой травой. Мальчику запомнился скрип тормозов. Внезапно отец выскочил из кареты и крикнул кучеру, что сейчас слетит колесо. (Кроули «Исповеди»)

Взгляд Юнга и Кроули с самого детства поворачивается на восток, свободный от рабских представлений о грехе и каре. Кроули пишет, что «восток манил его еще в детстве», а особую страсть он питал к даосской философии и мантической системе «Ицзин» которую впоследствии заменило для него Таро. Первая встреча Юнга с востоком тоже произошла в детстве: «Помню случай, когда, еще не умея читать, я приставал к матери, чтобы она почитала мне "Orbis pictus", - старую, богато иллюстрированную детскую книгу, где я находил описания экзотических религий. В ней были необыкновенно интересовавшие меня картинки с изображениями Брахмы, Вишну и Шивы, По рассказам матери, я постоянно возвращался к ним. И когда бы я это ни делал, у меня возникало неясное чувство родства этих образов с моим "первым откровением", но я ни с кем об этом не говорил». (Юнг «Воспоминания, сновидения, размышления»).

Первое откровение о котором говорит Юнг было связано с поклонением подземному фаллосу. Это видение находится полностью в духе телемитской традиции в которой солнечно фаллический символизм имеет огромное значение:

«Во сне я очутился на этом лугу и внезапно увидел темную прямоугольную, выложенную изнутри камнями яму. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Подбежав, я с любопытством заглянул вниз и увидел каменные ступени. В страхе и дрожа от страха я все же туда спустился. В самом низу, за зеленым занавесом, находился вход с круглой аркой. Занавес был большой и тяжелый, ручной работы, похожий на парчовый и выглядевший очень богато. Любопытство толкнуло меня узнать, что за ним: я отодвинул занавес и увидел в тусклом свете прямоугольную палату, метров в десять длиной, с каменным сводчатым потолком. Пол тоже был выложен каменными плитами, а в центре его лежал красный ковер. Там, на возвышении, стоял богато изукрашенный золотой трон. Я не уверен, но на сиденье, кажется, лежала красная подушка. Это был действительно величественный трон - сказочный королевский трон. На нем что-то стояло, что я поначалу принял за ствол дерева (около 4 - 5 м высотой и 0,5 м толщиной). Этот ствол доходил почти до потолка, и очень напоминал странную массу - сплав кожи и голого мяса; все венчало нечто вроде головы без лица и волос, на макушке которой располагался один глаз, устремленный неподвижно вверх. Помещение довольно хорошо освещалась, хотя там не было ни окон, ни другого видимого источника света. От головы же полукругом исходило яркое свечение. То, что стояло на троне, не двигалось, но у меня возникло чувство, что оно в любой момент может соскользнуть и, как червяк, поползти ко мне. Я застыл в ужасе. В этот момент снаружи, сверху, послышался голос моей матери. Она воскликнула:

"Взгляни, это же людоед!" Ее слова лишь усилили мой ужас, и я проснулся в поту, перепуганный до смерти.

Гораздо позже я понял, что это был образ фаллоса. И прошли еще десятилетия, прежде чем я узнал, что это ритуальный фаллос». (Карл Юнг «Воспоминания, сновидения размышления»)

Величие этих видений Юнга в том, что они с самого начала лишены той односторонности, которая связана в представлениях большинства о мистических откровения, и имеет в себе нуминозную парадоксальность, о которой далее мы будем говорить подробнее. Но у этого видения, были и свои подводные стороны о которых пишет Ричард Нолт, выраженные в обожествлении фаллоса, сексуальности и объединении сексуального и священного, которое во всем западном оккультизме мы можем найти только у одного человека – Алистера Кроули.

Поклонение солнцу и фаллосу, самообожествление посредством прохождения внутренней мистерии, это основное обвинение которое кидает Нолт Юнгу, приводя убедительные доказательства принадлежности Юнга к гностиско-митраисткому мировоззрению. Взглянув на это с другой стороны, мы можем восхититься с каким изяществом Карл Юнг подвел научную базу под истину мистерий. Возрождение мистерий было главной задачей Юнга и Кроули, и если Кроули возродил мистерии в созданном им великом Ордене, то Юнг делал это с помощью аналитической психологии в воображении анализируемого. Цель одна – вместо христианства, задыхающегося от духовной чахотки и материализма лишающего человека какого либо смысла его бытия, человек обретал полноценную символическую жизнь, которая делала его бытие полным и осмысленным.

Общим для Юнга и Кроули было стремление найти «центр циклона», между эмпирической наукой и духовным миром. Они понимали, что духовность, лишенная материальности приводит к одержимости и кострам инквизиции, материальность, лишенная духовности выхолащивает индивида до уровня механизма системы, одного из немногих, жалкого винтика, который выполняет свою функцию. Юнг и Кроули искали и нашли центр, оказавшись в котором можно было создать «алхимическое дитя», в котором наука и дух нашли свое объединение.

Юнг увидел это объединение в психологии, Кроули в магии. Но нужно быть слепцом, чтобы не понимать, что Юнговская психология имеет в себе магию, а магия Телемы – разумный научный базис. Предлагая разные методы аналитическая психология и Телема оперирует практически тем же самым набором символов, о которых мы поговорим позднее. На мой взгляд, ритуальная магия и активное воображение могут и должны идти вместе, но не смотря на достаточно серьезный набор фактов, приводимый мной в пользу этого (1) эта точка зрения до сих пор не была должным образом обсуждена. Магия, основанная на продуманных соответствиях составленных Кроули в Книге 777, практически всегда дает убедительные результаты выходящие за грань вероятностей, которые могли бы быть названы юнгианцами «синхронизмами». Но если подобные синхронизмы имеют место, почему не использовать это, задействую те архетипы, которые нам нужны на данный момент в соответствии со своей волей.

Однако в биографии Юнга имеется и факт где речь идет о весьма конкретном применении магии в её собственном смысле слова, как прямого воздействия на реальность. Ниже я приведу эту цитату, которая при ясном взгляде, должна заинтересовать непредубежденных магов и аналитиков:

«В 1909 году, во время нашей встречи в Вене, я поинтересовался его мнением о парапсихологических явлениях. По причине своих материалистических предрассудков он заявил, что все мои вопросы бессмысленны и проявил при этом столь поверхностный позитивизм, что мне стоило большого труда не ответить ему резкостью. Это случилось за несколько лет до того, как сам Фрейд признал серьезность парапсихологии и фактическую достоверность "оккультных" феноменов.

Но в тот момент, когда я выслушивал его аргументы, у меня возникло странное ощущение, будто моя диафрагма вдруг сделалась железной и раскалилась докрасна, она, как мне показалось, даже стала светиться. И в этот миг из находившегося рядом книжного шкафа раздался страшный грохот. Мы оба в испуге отскочили - показалось, что шкаф вот-вот опрокинется на нас. Я, опомнившись, сказал Фрейду: "Вот вам пример так называемой каталитической экстериоризации". "Оставьте, - разозлился он, - это совершеннейшая чушь". "Нет, профессор, - воскликнул я, - вы ошибаетесь! И я это вам докажу: сейчас вы услышите точно такой же грохот!" И действительно, как только я произнес эти слова, из шкафа снова раздался грохот.

До сих пор не понимаю, откуда взялась моя уверенность. Но я был убежден, что это произойдет. Фрейд ошеломленно посмотрел на меня. Не знаю, что он подумал и что увидел. Знаю одно - этот случай спровоцировал его подозрительность, а у меня появилось ощущение, будто я причинил ему боль. Мы никогда больше не обсуждали с ним это».

Отношения Юнг Фрейд, ставшие в психологических кругах своего рода культурным архетипом ученика превзошедшего учителя. Мало кому приходило в голову сравнить динамику этих отношений с теми взаимоотношениям которые происходили между Кроули и его учителем МакГрегором Мазерсом. Единым оказывается все – изначальное восхищение друг другом, постепенный отход, в пользу более широкого мировоззрения, и, наконец, жесткий разрыв, который был одинаково болезнен для обеих сторон.

Юнг с Фрейдом магической войны не вели, однако в психоаналитическом дискурсе регулярно проскальзывали взаимные обвинения в желании смерти своему оппоненту. Если бы в этом конфликте обе стороны имели то магическое оружие которое было у Кроули и Матерса, то держу пари, они не задумываясь пустили бы его в ход.

Основной задачей на пути Кроули видел в достижении Святого Ангела-Хранителя, от которого адепт получает мудрость и силу. Оказавшись в одиночестве и пройдя мучительный кризис, Юнг достиг этого собеседования: все лучшие открытия он написал под диктовку его «духа помощника, с которым был парадоксально связан» - образ гностического учителя Филимона, отворяющего ключи к познанию.

Аббатство Телемы в Чефалу и башня в Боулинге, удивительно похожи. Нолт (судя по всему, имеющий серьезные проблемы с потенцией), с возмущением пишет, что некоторые из алхимических и герметических фресок изображенных Юнгом имеют эротическое значение, а беспристрастные исследователи пути Кроули пишут, что вопреки распространенному мнению «далеко не все изображения в аббатстве были сексуальными, а скорей представляли фантазию на алхимические и гностические темы». Каждый из них испытывал потребность построить свой личный храм, бастион в котором объединятся земля и небо.

Изучая такие работы Кроули, как «Магия в теории и на практике», «Книга Тота», «Магия без слез», можно заметить особого рода сходства с стилем и образностью поздних трудов Юнга, посвященных алхимии, Каббале и гностицизму. У обеих авторов полностью отсутствует удручающая склонность оккультистов прошлого к «читанию морали», отсутствие какой либо экзальтации и обращение не к эмоциям, как это было в прошлом, а к интеллекту читателя. Но в этих сочинениях нет и другой крайности свойственной психологам – механицизма и схематизма.

Единая этика.
В одной из «Святых Книг Телемы», есть удивительный по пронзительности, глубине и красоте отрывок, который я всегда вспоминаю, всякий раз оказавшись в кризисе.

52 А еще был колибри, который заговорил с рогатым змеем и попросил у него яда. И великий змей Святого Кема, царственный змей Урей ответил ему:
53. Я плыл по небу Ну в ладье, называемой Миллионы Лет, и я не видел ни одного существа на Себеке, которое было бы равно мне. Яд моего клыка - это то, что я унаследовал от своего отца, и отца своего отца; как отдам я его тебе? Ты и твои дети, живите так, как жили я и мой отец, и, возможно, через сто миллионов поколений, милосердие Всемогущих сможет наградить твоих детей, отдав им древний яд.
54. Тогда колибри опечалился и полетел к цветам, как будто они ничего не сказали друг другу. Но все же вскоре змей ужалил его, и он умер.
55. Но прекрасный бог Ибис, который медитировал на берегу, слушал и слышал. И он отбросил свой образ Ибиса и стал похож на змея, говоря: Может быть, через сотни миллионы миллионов поколений мои дети получат каплю яда с клыка Высочайшего.
56. И действительно! Когда луна взошла трижды, он стал змеем Уреем, ибо яд прижился в нем и в его семени навеки.

По сути, в этой притчи содержится квинтэссенция учения Телемы, основой которой является тайна трансформации. Алхимики говорили о превращении свинца в золота, или графита в алмаз, гностики о превращении ветхого Адама в нового Адама, а в притчи Кроули ибис отбросив форму птицы обретает форму змея.

Послание этой притчи в том, что Воля, намерение и следование пути, способны совершить невозможное – произвести полное и радикальное изменение своей природы.

О масштабах этого изменения невозможно говорить, не пройдя его – не случайно считается, что маг, является человеком лишь отчасти – человеческое в нем пресуществляется в Божественное, как свинец в золото. Эта притча о трансгрессивном скачке, прыжке в невозможное, последнем безумии, благодаря которому происходит великое таинство.

Но в этой притче есть и другой смысл. Достичь пресуществления, обрести яд мудрость возможно только отказавшись от каких либо надежд его приобрести. Современному человеку, часто присущ тот торгашеский дух, при котором он требует гарантий даже от мистерии. Такие люди подобны колибри, порхая от цветка к цветку, мечтают они о магии, для того, чтобы увеличить свои доходы или поиметь побольше женщин. В лучшем случае у них ничего не получится, в худшем яд гнозиса проникнет в их форму, полностью разрушив их разум. Первое и единственное, с чего может начаться путь, это отчаянно мучительное желание отбросить человечью форму, унизительно вплетенную в коллективный разум массы, пассивно переваривающее то что дано родителями, социумом, культурой. Отвращение к себе как к «духовному желудку», при чем не христианский истерический мазохизм, который так часто путают с этим состоянием, а фаустовский мятежный прыжок, готовность к смерти или продаже души ради мига преодоления - это единственная предпосылка для того, чтобы яд великого змея пророс в индивиде.

В серии иллюстраций процесса индивидуации, предоставленных Юнгом, в второй картине молния ударяет в серую скалу, отщепив от неё шар. Этот шар символизирует неповторимую индивидуальность анализируемой женщины, которая молнией божественного откровения отщепляется от коллективной матрицы, чтобы в финале стать золотым цветком мандаллы. Именно этот удар молнии, отделение от первичной бессознательности, связи с сознанием массы, бытия частью, начинается великая мистерия индивидуации.

На шестнадцатом Аркане Таро «Башня», молния разрушает башню в которой пленено божественное начало. Этот аркан имеет самую дурную славу среди большинства тарологов, и считается что он приносит несчастья. Но на самом деле, именно «башня» является началом отбрасывания человеческой формы из плена структуры. Из расщепленной башни («расщипи дерево, и подними камень, и ты найдешь меня там») высвобождаются две противоположности которые находятся в латентном состоянии в психики «человека массового» - голубь и змей, в объединении которых и заключается высочайшая мистерия.

И Юнг и Кроули говорили, что лишь немногие способны пройти эту мистерию. Для этого нужна специальная предпосылка, принадлежность к касте, особый экзистенциальный мятеж против всего, людей, системы, Бога. Но, прежде всего это должен быть мятеж против себя нынешнего, во имя себя истинного. Это качество, абсолютно лишено назидания, только чудовищное искажение западной цивилизации

Тем не менее, этот мятеж изначально не особо направлен к цели. «Ибо чистая воля, свободная от вожделения к результату, совершенна во всем», написано в Книге закона. Поскольку Книгу Закона нельзя комментировать, я приведу отрывок из другой Святой Книги Телемы, в котором также говорится о Неустремлении к цели:

Также Святейший снизошел на меня, и я увидел белого лебедя, парящего в синеве.
18. Я сидел меж его крыльев и летел сквозь эоны.
19. И лебедь летел, поднимался ввысь, опускался, но мы не могли достигнуть цели.
20. Маленький сумасшедший мальчик, что сидел рядом со мной, обратился к лебедю со словами:
21. Кто ты, что летит, поднимается вверх и опускается столь бесцельно? Посмотри, много эонов уже осталось позади; Откуда ты взялся? И куда ты направляешься?
22. Смеясь, я упрекнул его, говоря: Ниоткуда! Никуда!
23. Но лебедь молчал, и тогда мальчик сказал: если нет цели - для чего это бесконечное путешествие?
24. И я приник своей головой к шее лебедя, и засмеялся, говоря: "Разве нет невыразимого удовольствия в этом бесцельном парении? Разве усталость и нетерпение не одолевают того, кто стремится к какой-либо цели?

Эти строки будут невообразимы для человека старого Эона, который привык считать что цель должна быть четко поставлена. Но процесс великого делание это плавание на лебеди, упоительное и пугающее одновременно. Единственная сила которая влечет телемита, будь то духовная практика или написание этой конкретной работы, это восторг следование своей воле, Святого Ангела-Хранителя, или говоря Юнгианским языком Самости. Этот зов, это зов удовольствия, но никак не зов долга или обязательств.

В шестидесятые годы между Юнгианской и трансперсональной школой разгорелся нешуточный спор. Позиция Юнгианцев однозначна – задачей человека является установление оси Эго-Самость, тогда как трансперсональная школа подразумевала возможность достижения полного и окончательного просветления. Но как мы видим из процитированного выше отрывка у великого делания нет цели, но сам его процесс столь восхитителен, взлеты к философскому камню так озаряют, а спуски к прима материи так пьянят, что вопрос цели и смысла кажется попросту говоря ненужным.

Если кто-то не согласится со столь радикальной интерпретацией, я хотел бы попросить оппонентов высказать свою, тем более, что отрывок с лебедем не из Книги Закона, а потому на комментарии нет никакого запрета.

На протяжении всей истории эти символы переживались великими людьми, от Пифагора до Василида, от Василида до Юлиана, от Юлиана до Алберта великого, Михаэля Маера и Герхарда Дорна, от них к Юнгу и Кроули и после них, мы видим те же самые символы в поэзии современных мятежных поэтов русского рока. (см. мою работу «Оккультный символизм в русском роке»). Единственным критерием подлинности традиции является полноценная символическая жизнь и возможность соприкоснуться с высочайшими переживаниями, при этом сохранив нити связи с земным бытием. Опыт либо получен, либо нет. Кроме традиций Кроули и Юнга, в современной культуре отсутствуют системы которые могут дать возможность пережить эти символы и стать иным. Потому Юнг и Кроули одинаково по ту сторону, вместе с проклятыми поэтами и контркультурой как таковой.

Интересно проанализировать этические установки Юнга и Кроули по отношению к каким бы то не было «абсолютным или объективным истинам»: эти установки оказываются удивительно похожа.

«Несмотря ни на что, я не метафизик» - пишет Юнг ученый, «я не верю, я знаю», говорит Юнг Маг. В этом нет противоречия, ибо до получения опыта встречи с иным мы не можем верить ничему. Любая информация, получаемая нами с пятидесяти процентной вероятностью может быть как правдой, так и ложью. Проверьте, испытайте, не верьте, сомневайтесь, идите сами.

«Мы не интересуемся вопросом объективного существования Бога, как и другими метафизическими вопросами, кои должны быть делом каждого отдельного человека, а только психологическим опытом, сформулированным как Бога. Этот опыт может соответствовать, а может не соответствовать существованию абсолютного божества или иных сил вне психики человека, но в любом случае является опытом величайшей важности», пишет Герхард Адлер со слов Юнга.

А вот что пишет Кроули, практически подписывая приговор любым желаниям вывести «незыблемую и абсолютную истину»:

«Эту книгу очень легко понять неправильно. Весьма желательно, чтобы читатели как можно более критически подошли к её изучению, так же, как сделали и мы при её составлении. В этой книге говорится о Сефирот и Путях, о Духах и Заклинаниях, о Богах, Сферах, Планах и многих других вещах, которые могут существовать, а могут и нет. Не имеет значения, существуют они, или нет. Из определённых действий следуют определённые результаты; учеников очень серьёзно предупреждают, что не надо пытаться объяснять их с точки зрения объективной реальности или философской обоснованности. Преимущества, которые будут получены через них, в основном такие: 1) Расширение кругозора. 2) Совершенствование в контроле над умом».

Отказаться от метафизических претензий, это, значит, сделать первый шаг в метафизическое, подобно сократовскому «я знаю только то, что ничего не знаю». С веры не начинают путь гнозиса – идите, проверьте, хотите опровергните – ваша задача не повторять чей либо путь, а идти своим – вот основной этический посыл двух учений. Нолт с ужасом цитирует приватные утверждения Юнга, в которых он говорит, что каждый человек это бог, который должен написать свое евангелие, но это единственный закон нового эона символом которого является побеждающий ребенок. Ибо как сказал Кроули «Нет бога кроме человека».

Вера не подтвержденная опытом, лишь предрассудок, который оставляет в границах своего я, не позволяя двигаться дальше. Оружия такой веры, человека массового это надежды и страхи. Будешь хорошим мальчиком – попадешь в рай, будешь плохим, в аду поджаришься. Главное – оставайся мальчиком, исправно кушай кашку привычных стереотипов, и все хорошо, ты часть большого целого. Юнг и Кроули решительно восстают против этого. Единственный ответ на проповедь рабства это дерзкий призыв ада – «если так, то я желаю сию минуту оказаться в самой центральной точки ада», говорит герой индивидуал, и если эта отповедь продиктована не жалкими желаниями оправдать свои мелкие страстишки, а титанической волей к свободе, «отбрасыванием формы», через некоторое время, когда в плавильном огне будет переплавлен свинец в золото, вспыхнет «огонь божественной любви заключенный в адском пламени». Правда есть один парадокс: если совершать этот шаг, надеясь на гарантированное искупление в последний момент, этот второй огонь и не учитывать возможность полного поражения, неосторожного постигнет судьба колибри а не ибиса.

Юнг называл путешествие в бессознательное «некеей», или нисхождением в царство мертвых – град пирамид, один из важнейших символов в образах которые использует Кроули.

Еще одним важным аспектом мировоззрения Юнга и Кроули является отрицание какой-либо двойственности. Коллективные предрассудки изображают Кроули как сатаниста и почитателя Сатаны. Эта роль очень удобна, поскольку она до поры до времени надежно защищает учение от тех ничтожеств, кто привыкли боятся, а не думать. О, да, рабы, яд урея это не то, что вам нужно. Однако, говоря объективно, отождествление Кроули с сатанизмом, просто не соответствует истине. Разве сатанист, который априори ненавидит Бога, мог бы написать такие строки: «Бог тайный и пресвятой, источник жизни, источник любви, источник свободы, пребудь в нас постоянно и мощно, сила энергии, огонь движения; позволь нам трудиться с тобою усердно, чтобы соприсутствовать в премногой радости твоей».

Так называемый «сатанизм» Кроули, это понимание, что Бог и Сатана есть одно. Солнце может согревать и давать жизнь, а может выжигать землю до состояния безжизненной пустыни. Линейный бог, который есть только благо, и в котором нет темной стороны попросту не соответствует опыту. Такой бог стоит на страже ценностей коллективной матрицы, не позволяя выйти. Бог это жизни и смерть, добро и зло, ад и рай, высота и глубина. Только посредственный ум, будет распространять человеческие ценности на Бога, и только парадоксальный опыт одновременна восторга и ужаса перед многократно превосходящей силой способно привести к трансформации. Впрочем, маска сатанизма очень удобна, в том, что она сполна защищает традицию от пришествия в неё посредственностей и профанизации.

Вот слова Кроули, которые полностью раскрывают этот тезис: «На низших ступенях посвящения бушуют догматические споры, вдохновляемые разнообразием астрального опыта; вот почему св. Иоанн Богослов отличает Блудницу БАБАЛОН от Жены, Облаченной в Солнце, и Агнца закланного от Зверя 666, чья смертельная рана исцелена. Он не понимает, что Сатана, Древний Змий, пресмыкающийся в Преисподней, в озере Огненном, горящем Серою - это Солнце-Отец, вибрация Жизни, Князь Бесконечного Пространства, пылающий своей Пожирающей Энергией; и Он же - тот престольный Свет, Духом коего залит весь Город из Драгоценных Камней». (Кроули «Заметки астрального плана»).

Из процитированного выше отрывка ясно следует, что Кроули не является сатанистом. Его понимание бога по необходимости включает в себя Сатану, как триада обязана иметь четвертый элемент согласно исследованиям Юнга. «Бог включает в себе войну, эпидемии, смерть и грех», утверждает Юнг со всей свойственной ему прямотой, и это удивительно пересекается с мировоззрением Кроули: «ты познал белое и ты познал черное, и ты понял, что они одно», - сказано в «Сердце, обвитом змеем». Эта же мысль представлено и в другой Святой Книге:

33. Я открываю вам великую тайну. Вы стоите между двух бездн: бездной высоты и пропастью глубины.
34. И там и там вас ожидает Спутник; и этот Спутник - вы сами.
35. Вам не дано другого Спутника.
36. Многие явились, неся мудрость. Они сказали: "Ищите сверкающий Образ в вечно золотом месте и соедините себя с Ним"
37. Многие явились, неся глупость. Они сказали: "Опуститесь в мрачно сияющий мир, и будьте преданы этой Слепой Твари из Слизи".
38. Я тот, кто вне Мудрости и Глупости, прихожу и говорю вам: воспользуйтесь всем этим! Присоединитесь и к тому и к другому!
39. Берегитесь, берегитесь, говорю я, не упустите одно, пока ищите другое!
40. Мои адепты стоят прямо; их голова выше небес, их ноги ниже ада.

Самость находится по ту сторону противоположностей – эту истину поняли Юнг и Кроули со всеми необходимыми из этого выводами. Этические принципы необходимы в горизонтальной плоскости жизни, дабы организовывать отношения между людьми. Вопреки распространенному мнению, Кроули не отрицает необходимость порядочности и его привычка держать свое слово удивляла даже его врагов. Другое дело, что глупо распространять эти категории на надличностное бытие и приписывать недличностной силе человеческие качества, низводя мистерию до семейного романа. Вот что пишет Юнг о своем раннем восприятии Божественного:

«Снова и снова происходили события, уводившие меня от обыденного, повседневного существования в безграничный "Божий мир". Выражение "Божий мир" может показаться сентиментальным, но для меня оно имеет совершенно иной смысл. "Божий мир" - это все "сверхчеловеческое": ослепляющий свет, мрак бездны, холод вечности и таинственная игра иррационального мира случайности. "Бог" для меня мог быть чем угодно, только не "проповедью"».

Исследования Юнга открыли дверь радикальной переоценке ценностей. Его ученик Эрих Нойманн предпринял впечатляющее исследование этической проблемы в свете открытий глубинной психологии. Девизом новой этики была фраза из апокрифического евангелия, сказанная человеку работающему в субботу: «О человек, если ты ведаешь, что ты творишь, ты воистину благословлен, но проклят и нарушитель закона ты, если не ведаешь что творишь». Эта парадоксальная истина отрицает дуализм добра и зла, точнее на место добра ставит осознанность в действии, а на место зла неосознанность. По Нойманну основным руководством при принятии решений должен стать «голос», то есть слово идущее из его сокровенного я или Самости. Эта работа в свое время вызвала немало споров, и Ноймана обвиняли в том, что его идеи приводят к вседозволенности от чего он открещивался. Ибо «не хаотические импульсы инстинктов должны быть руководством, а парадоксальный голос Самости». Этику Голоса Нойманн считал испытанием высшей степени сложности, и до её принятия должен был пройден путь индивидуации, дабы установить ось со своим внутренним центром или Самостью.

Основным законом Телемы, является слова «Поступай в согласии со своей волей – таков закон». Кроули столкнулся с тем же непониманием, что и ученик Юнга, ибо его следование воли, означает делай «что желаешь», но никак не «делай как взбредет в голову». Неподготовленный человек не в состоянии почувствовать смысловой нюанс, не смотря на любые объяснения, и только инициация и последующий магический опыт, или долгий юнгианский анализ дает реально почувствовать разницу между двумя похожими внешне и противоположными, по сути, идеями.

Постижение истинной воли, Кроули связывал с достижением Знания и собеседования со святым ангелом хранителем, который есть в одном лице ангел и демон и, несомненно, представляет собой самость. До этого можно говорить о фрагментарном чувствовании воли, и своем желании её постичь. Голос по Нойманну тоже появляется только после установление оси «эго-самость», и я возьму на себя смелость утверждать, что «знание и собеседование со святым ангелом хранителем» и «Установление оси Эго-Самость», говорят об одном и том же.

«Центром новой личности, становится уже не Эго, как центр сознания, а Самость – центр саморегуляции психического» пишет Юнг о результате индивидуации». Удивительно, что определение Самость, абсолютно в Юнговском смысле встречается и в «Святых Книгах Телемы»: «О Святейший Возвышенный, О Самость вне личности, о, Самосветящийся Образ Невообразимого Ничто».

В своих исследованиях алхимии Юнг особенно подчеркивает родство между меркурием и Христом, как двумя символами целостности. Для Юнга Меркурий это парадоксальный персонаж являющийся одновременно Богом и Сатаной, началом и концом, первичной материей и философским камнем: «- она состоит из всех мыслимых противоположностей. Ярко выраженная двойственность, которая постоянно именуется единством;

— она материальна и духовна;
— она олицетворяет процесс превращения низшего в высшее и наоборот;
— она, можно сказать, чёрт, искупитель и психопомп, неуловимый Трикстор; наконец, отражение Бога в матери природе;
— она так же является зеркальным отражением мистического переживания алхимика, которое совпадает с opus alchymicum; «…в качестве такого переживания она представляет, с одной стороны, Самость, с другой — индивидуационный процесс, а также (в силу неограниченности своих определений) коллективное бессознательное». (Юнг «Дух Меркурия»)

К этим выводам Кроули пришел независимо от Юнга проводя в 1913 году магические ритуалы связанные с вызыванием Меркурия: «Мы начали работу в первый день года, и продолжали ее в течение шести недель без перерывов. Мы провели инвокации двух богов - Меркурия и Юпитера, - и получили удивительные результаты, от духовных прозрений до физических феноменов. Примером интеллектуального прозрения может служить очень обоснованная идентификация евангельского Христа с Меркурием. Это было полной неожиданностью, - до тех пор мы рассматривали его, то есть Христа, только как Солнечный символ, связанный, по преимуществу, с Дионисом, Митрой и Осирисом». (Кроули «Парижские работы»)

Но в чем причина этого странного родства? Дело в том, что в средние века образ Христа который изначально соответствовал Самости, начал терять свою темную, хтоническую составляющую или выражаясь языком гностиков «отбросил тень». Чисто духовный образ Христа нуждался в компенсации, которая родилась из натурфилософии алхимиков, устремленных к тайнам тьмы материи. Философский камень, меркурий, имеет общие с Христом символы (хотя бы евангельская аллюзия на камень отвергнутый строителями, но ставший во главу угла), но в отличие от Христа имеет важное компенсирующее действие, поскольку объединяет на высшем уровне противоположности, тогда как во Христе противоположности разрывались все дальше. Это удивительное родство о котором профаны даже не подозревают, наводит нас на мысли, что из всех современников им удалось погрузиться на предельную глубину и соприкоснуться с универсальным законом коллективного бессознательного о котором большинство могут только смутно догадываться. В следующей главе мы внимательно проанализируем параллели между отдельными символическими опытами Юнга и Кроули.

Единые символы.
Перед тем как приступить к соотнесению основных символов встречающихся в учении Юнга и Кроули необходимо сказать несколько слов о тех методах, которые используются каждым из них.

Все учение Юнга основано на результате активного воображения. Своих учеников, еще не обладающих должной информацией, Юнг учил открывать канал воображения, заставляя переживать целые внутренние коллизии, которые спонтанно рождались из подсознания учеников.

Символы коллективного бессознательного, конечно же, появлялись далеко не сразу – вначале ученик должен был осознать и проработать свою тень. То, что кажется легким на бумаге, по сути, является задачей под силу очень немногим, ибо результатом интеграции тени должно стать полное осознание, что все что вызывает у нас самую лютую ненависть, будь то сатанисты, христиане, маньяки убийцы, вызывают эту ненависть в силу присутствия в нашей психики, являясь бессознательным компонентом эго структуры. Поэтому осознание тени, всегда приводило к гораздо большей терпимости и меньшей однозначности в оценках других.

Именно потому, большие мистерии или открытие магического мира или коллективного бессознательного доступно далеко не всем. Признать тень, это значит, на опыте осознать, что-то что мы любим мы в той же степени ненавидим бессознательно, а то что ненавидим сознательно, бессознательно вожделеем.

Но именно после проработки и осознания тени (через анализ снов и активное воображение), человек входит в пространство универсальных символов коллективного бессознательного. Самое удивительное в том, что каждый отдельный человек воссоздает архетипическую динамику совершенно неизвестных ему алхимических и гностических мифов. Утверждение Нолта о том, что это лишь результат криптомнезии не раз получал убедительные опровержения в моей жизни.

Сама трансформация представляет погружение в «глубины бессознательного» или «царство мертвых», в котором происходит обновление сознания, и установление связи с Самостью. Предварительным условием открытия Самости является мучительный процесс объединения противоположностей о котором будет сказано ниже.

Методы Кроули несколько иные. Если Юнг ждет когда символы начнут «спонтанно рождаться», из бессознательного, то в традиции телемы существует последовательная структура ритуалов и символов, размышление над которыми открывает двери мистерии все более высокого уровня.

Критик может возразить, что при использовании методов Кроули может возникнуть элемент самовнушения, однако весь мой опыт говорит об обратном. Я допускаю, что я мог бы внушить себе, что разговариваю с Венерой, но вот внушить себе и заодно другой женщине ветрянку, и только потом узнать что результатом неправильной магии являются проблемы с кожей, я бы при всем желании не смог.

Традиция Кроули имеет огромное количество символических и оккультных граней, как-то регулярная ритуальная практика, йога, медитация на картах Таро, и, наконец (а это самая главное), тайна инициации, прохождение которой радикально меняет человека. Но на этом я замолкаю, ибо и так уже было сказано слишком много.

Чтобы понять суть действия архетипов, надо понять, что психика говорит не словами или концепциями, а символами, которые связаны с универсальными архетипами коллективного бессознательного. Андрей Белый, один из основателей наиболее элитарной поэтической школы серебряного века – символизма, пишет о природе символа следующее: «Символ есть последнее предельное понятие, 2) символ всегда символ чего-нибудь; это что-нибудь может быть взято только из областей не имеющих прямого отношения к познанию (ещё меньше к знанию). Символ в этом смысле есть соединение чего-то с чем-то, т.е. соединение целей познания с чем-то находящимся за пределами познания; мы называем это соединение символом а не синтезом и вот почему: Слово «символ» происходит от глагола «вместе бросаю, соединяю»; символ есть результат соединения; Существительное «синтез» происходит от глагола «Вместе полагаю»; когда я полагаю разнородное вместе, то что ещё не предрешено соединяю ли я вместе».

Символы универсальны, но вместе с тем они каждый раз рождаются заново в душе отдельного человека. Мы можем пережить опыт символического, соприкоснувшись со священным текстом или поэтическим произведением, однако это возможно только в том случае если мы уже готовы к этому переживанию и прошли большую часть пути, ибо чтобы получить ответ на вопрос нужно, по крайней мере, знать какой вопрос следует задать.

Алистер Кроули рекомендовал ученикам всегда осознавать, что только после того, как мы поймем что тезис и антитезис в одинаковой степени истинны, мы можем претендовать на постижение истины, ибо истина всегда выражается посредством парадокса. Поздние книги Юнга построены так, словно Юнг следовал этому совету Кроули: разбирая любой символ он старательно находил связанные с ним антиномии. Юнг понимает, что, сказав, что солнце является источником жизни, он говорит только одну часть правды и рядом должно быть сказано, что оно же является палящим солнцем пустыни выжигающем жизнь и символизируемое демоническим Сэтом. Сказав, что червь в схоластики символизирует смерть, а змей грех, нельзя забыть о том, что в некоторых аллегориях уподобления Христа Фениксу, утверждается, что он возрождается первоначально в виде червя, который потом становится птицей, а медный змей является символом защиты от разрушительных сил. Наконец, сказав, что Христос в аллегориях подобен рыболову, извлекающему спасенные души в земли спасения, нельзя не сказать, что та же аллегория рыболова принадлежит и дьяволу, который обманывая наживкой плотских удовольствий насаживает душу на крючок греха. Поздние сочинения Юнга, описывают те символы которые рождаются в душе каждого из нас, и которые всегда обладают множеством значений. Вот что пишет Юнг о природе символа в «Психологии и алхимии»: «Символ не абстрактен и не конкретен, не рационален и не иррационален, не реален и не нереален. Он всегда есть и то и другое, он «не для черни». Он это АРИСТОКРАТИЧЕСКАЯ озабоченность того кто выделяется из неё избранный и предопределенный Богом с самого начала».

Из приведенной выше цитаты ясно, что идея аристократической избранности свойственна аналитической психологии в той же степени, что и Телеме.

Но имеет смысл посмотреть глубже. Прочитав этот отрывок, мы вправе спросить – если до сих пор мы находили столько параллелей в судьбе Юнга и Кроули и в их философских и этических позициях, есть ли параллели в символизме, который открывается по мере погружения в практику. Это принципиальный вопрос, ответ на который может позволить нам окончательно утвердить родственность двух учений. И я в меру своих сил хочу попытаться на него ответить.

Мандалла.
Даже при беглом ознакомлении с учением Юнга, нам бросается в глаза то, какое огромное значение Юнг уделяет символизму мандаллы. Термин «мандалла (Круг) взят Юнгом из тибетского буддизма, после того, как он отследил, что практически всегда приближение анализируемого к своему центру связано с появлением в снах и воображении равномерных структур поделенных на четыре части. Юнг приводит впечатляющий набор мандалл, от Христа находящегося между четырьмя элементами, до спонтанных видений своих учеников. Появление мандаллы согласно Юнгу это приближение к психическому центру психики далеко не отождествленного с эго. Символика мандаллы связана с кругом разделенным на четыре части, четырьмя стихиями, дворцом имеющим четыре входа, а так же любые четверичные композиции.

В главном документе Телемы Книге Закона (I:51) напрямую говорит о символизме мандалы: «Четверо врат ведут в один дворец; пол в том дворце из серебра и золота; там лазурит и яшма и всякие редкие благовония, жасмин и роза и эмблемы смерти. Пусть войдёт во все четверо врат поочерёдно или одновременно, пусть встанет на полу дворца. Не провалится ли он? Амн. Эй! Воин, провалится ли твой слуга?».

Солнце и фаллос.
Солярно-фаллический символизм Телемы достаточно очевиден. Первой регулярной практикой, которая передается кандидату является ритуал либер реш, регулярное поклонение солнцу. В гностической мессе – главном священнодействии Телемы есть следующий отрывок восхваления солнца: «Ты, Единый, наш Господь во Вселенной, Солнце, наш Господь в нас самих, чье имя - Тайное Тайных, глубинная сущность, сияньем своим озаряющая миры, а дыхание заставляет и всех Богов, и Смерть трепетать пред Тобой, - под Знаком Света, взойди, во славе Своей, на Трон Солнца» .

Поскольку процитированный отрывок не является цитатой из Книги Закона, я имею право не просто процитировать, как это было сделано выше, но и дать некоторый комментарий. В тексте идет прославление Солнца и одновременно прославляется некий высший сакральный принцип который «восходит на трон Солнца», как сын восходит на трон отца. Я рискну предположить, что речь идет о источнике сознания или логоса. В подтверждение этого предположение я привожу важную цитату из Юнга, которая проясняет важность солнечного символизма сознания: «Ибо как Солнце за облаками, так и солнце справедливости скрыто под человеческой плотью. Соответственно антропос гностиков тождественен солнцу. Как Солнце бог физического мира, так и маленьким богом мира является сознание».

Таким образом, человек, точнее та его часть которая является источником сознания, является тождественной богу. В «Мистерии объединения» Юнг пишет что «если эта природа порождает символ солнца, значит, она выводит тождественность бога и эго» Это находит подтверждение и в первой строке гностического гимна Кроули который начинается словами «О ты кто есть я, помимо всего что я есть».

Ричарда Нолта, привыкшего к тесноте душного мещанского бытия в первую очередь в Юнгу ужасает его самообожествление посредством солярного символизма митраиских мистерий. Этот ужас христианина перед солнцем скользит почти в каждой строке «объективного» исследования Ричарда.

Ричард Нолт пишет, что «согласно Юнгу величественный солярный астрономический и астрологический символизм митраизма является отражением такого поклонения природе которое не может быть продуктом более поздней цивилизованной жизни людей. Мистерии митры являются поклонением природе в лучшем значении этого понятия в противоположность христианству с его отвержением красоты мира сего. Юнговское насмешливое отношение к христианству как к продукту цивилизации еще более заметно в следующем обвинительном пассаже: В истекших двух тысячелетиях христианство выполнило свою работу и соорудило преграды в виде вытеснений, которые загораживают нам вид на свою собственную греховность. Элементарные позывы и движении либидо стали нам неизвестны, так как они протекают в бессознательном, оттого и вера которая ведет борьбу с ними стала пустой и плоской. Кто не соглашается с тем, что от нашей религии осталась только личина, то пусть пойдет и посмотрит на наши современные церкви, из которых стиль и искусство уже давно исчезли».

Из этого отрывка мы видим, что поклонение Солнцу имеет и другой аспект – дионисийский восторг жизни бьющей через край, освобождение энергий либидо и отрицание мрачного, христианского взгляда на жизнь, как на юдоль скорби и порока. Надо ли говорить, что основная претензия Кроули к христианству была такой же – это претензия жизни против смерти, страсти против целомудрия, жизни против смерти и угасания: «Главнейшей целью мудрого должно быть избавление человечества от этой наглости самопожертвования, от этого бедствия целомудрия; веру должна убить уверенность, целомудрие должно погибнуть от экстаза» (Кроули «Книга Тота»).

Обратите внимание, что Юнг напрямую выводит новый принцип духовности в котором «Сексуальность не исключает духовности а духовность сексуальности ибо в боге все противоположности отменяются». Несмотря на родство Юнгианского мировоззрения с древними мистериями и гностицизмом, непосредственная интеграция сексуальности и её включение в ранг сакральных ценностей, это то новое, что должно быть вплетено в новую вселенную духа.

Еще одним важным аспектом солнечного символизма является распятие на колесе, которое в некотором смысле является более древней и более глубокой аналогией распятия на кресте. Юнг приводит пример, сновидение одного из своих пациентов, который видит себя распятым на колесе. Этот пациент был необразован и понятия не имел о символизме солнечного распятия, или хотя бы мифа о Иксионе, в котором распятие на колесе символизирует мучения эго, которое отождествилась с Самостью и сгорает её огне. Этот мифологический мотив Юнг часто повторял в своих лекциях и работах, что свидетельствует в пользу того, что он был для него весьма значим.

В «Сердце, обвитом змеем», есть такие строки:

42. Она была разорвана на части Колесом, привязанная к нему руками висельника.
43. Тонны воды пролились на нее, [и] она сопротивлялась, ужасно мучаясь.
44. В конце концов, она лопнула под напором воды и погрузилась в ужасное Море.
45. Так и я, О, Адонай, мой Господь, в водах Твоего невыносимого Существования.

Потопление так же имеет значение в архитепическом символизме перерождения, о чем можно убедиться, изучив «Мистерию объединения» Юнга.

Лев и змей.
«Верую в змея и льва, тайное тайных имя же его Бафомет» , сказано в восьмой строке символа веры, Гностической, католической церкви. Символ веры имеет центральное значение для каждого телемита.

Лев и змей встречаются и в гностической мессе: – «О лев и змей, губитель губителя – будь сильным среди нас». Магическое имя Кроули – Терион, означает Великий Зверь, и сам Кроули связывает его с солнечным символизмом. Солнечное животное – лев, а в арканах таро Тота, 11 Аркан в которым семиглавый солнечный Зверь с львиным туловищем, един с Бабалон его оседлавшей, а эта карта соответствует зодиакальному знаку льва. Кроули отождествляет себя с солнечным львом, что явственно следует из биографического труда Мартина Бута («Они думали, что дочь льва станет овцой»).

Львино-змеиный символизм настолько перекликается с учением Юнга, что остается удивляться что того до сих пор никто не заметил. В книге Нолта есть отдельная глава которая называется «Юнг Лев», отрывки из которой я считаю необходимым процитировать:

«Даже в 1925 году, т.е. через двадцать лет после своих первых экспериментов с активным воображением, Юнг продолжал интерпретировать свои переживания как посвящение в митраические мистерии на ступень которая означает лев. Ряд символов связанных с со статусом льва отражают такие связи львов: солнце, пламя, чистота, посредничество (между богами и людьми), созвездие льва. Юнг был убежден, что индивид ставший участником мистерий на ступени льва, обретает статус вечности. Об этом можно догадаться благодаря специфической форме которую принимает львиноголовый бог в случае с эллинистическим богом вечности Аионом. В серии лекций прочитанных в Англии в 1935 году, Юнг дал свое описание данного божества: «он представляет собой существо с наделенным крыльями человеческим телом, и головой льва. Вокруг него поднимаясь вверх обвивается змея».

Видение Юнга в точке пика мистерии трансформации содержало образ льва и змея: «В агонии борьбы я так сильно взмок, что со всех сторон с меня градом покатилась вод Затем Саломея поднялась и теперь она могла видеть. Пока меня сдавливала змея я почувствовал, что мое лицо приняло образ животного – льва или тигра».

А вот как комментирует Юнг этот опыт: «У прошедшего через подобное посвящение, возникает особое ощущение. Важный факт ведущий к обожествлению, состоял в том, что меня обвила змея. Обожествлением были и действия Саломеи. Животное обличие в которое как я чувствовал превратилось мое лицо было знаменитым богольвом из митраических мистерий. Эта фигура представлена в виде мужчины с обвившейся вокруг него змеей, голова которой покоится на его голове, а лицо у этого мужчины как у льва».

Символизм льва и змея является символизмом первостепенной важности Согласно Юнгу их следует интерпретировать как «мировые противоположности которые жаждут соединиться с помощью примиряющего символа. Важно что лев это молодой, жаркий, сухой июль в момент кульминации света, а так же лето. Змея же сырость, темнота, земля, зима».

На связь змея и льва в аспекте трансформации указывает и другой отрывок в Гностической мессе: «Пусть змей станет тебе короной, о ты, жрец господа». Эти слова говорятся точно после того, как жрец был облачен в солнечное одеяние и отождествлен с солнцем, а, как известно солнце и лев это близкие символы: «Пусть солнечным огнем станет твоя одежда, о, ты, Жрец Солнца!» Что опять указывает нам на близость символизма.

Гностическая месса, это величайшее из таинств когда-либо созданных человеческим гением, и пережитая мистерия самобожествления. Кроули удалось невозможное, он кристализировал в символическое действо, все стадии великого делания, и достаточно начать служить святую мессу, чтобы понять это во всей полноте. Юнг всю жизнь мечтал о ритуале который бы выразил всю полноту опыта индивидуации. Он не подозревал, что этот ритуал уже создан в Гностической мессе Кроули (созданный на основе митраистких мистерий, как пишет сам Кроули).

Точка.
Центральной идеей космологии Телемы является представление о том, что все бытие является результатом взаимодействия двух высших космических сил – Нюит и Хадит. В самом начале своего глобального труда «магия в теории и на практике» Кроули пишет следующее: «Бесконечное пространство называется богиней НЮИТ; бесконечно малая, атомическая, но везде присутствующая точка называется ХАДИТ Они непроявлены. Одно из связующих звеньев между этими бесконечностями называется РА-ХОР-ХУИТ - единство, которое объемлет и венчает все сущее. Эта глубокая мистическая концепция основывается на действительном духовном опыте, но тренированный разум может отразить эту идею с помощью логического противопоставления; разум же, превзошедший самого себя, свободен от противопоставлений».

В одной из Святых Книг, «Книге 418» отождествление с неделимой точкой, Хадит, и священный брак раскрывается во всей символической полноте: «Вместо креста - неделимая точка, у которой нет ни сторон, ни частей, ни размера. На самом деле, у нее нет месторасположения, ибо она - вне пространства. Она не существует во времени, ибо она - вне Времени. Нет у нее ни причины, ни следствия, поскольку ее Вселенная бесконечна во всех отношениях, и нам не дано это понять».

Образ точки опять неразрывно связан с взаимодействием с вселенной, как женским началом:

1. Великая богиня, которая изгибается над Вселенной, - моя владычица; я - крылатый шар на ее сердце.
2. Я все время уменьшаюсь, тогда как она все время расширяется.
3. В конечном итоге это - всецело одно.
4. Наша любовь породила Отца и Создателя всех вещей.

Для человека ни разу не имеющего мистического опыта, эти слова будут абсолютно непонятны. Тем не менее, они полностью соотносимы с наукой, как с физикой, ибо доминирующая гипотеза в том, что все бытие было создано из точки, так и психологии.

В своем итоговом труде «Мистерия объединения», отдельная глава посвящена богу как точке, а так же теме взаимодействия мужского и женского начала в божественной сизигии: «В согласии с гностическими аллюзиями он утверждал, что Бог-Отец съежился до размеров маленькой точки из-за постоянного извержения своего семени. Семя у него забирала «космическая блудница».

Юнг утверждает что именно точка «символизирует свет и огонь, а так же божество, поскольку свет есть образ божий или пример божества». Этот архетип столь жизнеспособен, что и поныне в сочинениях некоторых поэтов переживших сильный мистический экстаз, свое единство с богом уподобляется «точке в нуле».

Царь и Царица.
Трансформация царя – один из самых популярных мотивов в алхимии. В «Мистерии объединения» Юнг уделил этому мотиву треть повествования. Краткое изложение этого мотива таково – старый царь оказывается болен и обессилен. Чтобы воскреснуть он должен быть убит расчленен и вновь собран, или совершить инцест в результате которого мать примет его внутрь и родит заново. Другим образом инцеста является растворение в водах бассейна.

Юнг рассматривает образ царя как частичный психологический эквивалент солнцу, а его смерть в водах матери или бассейне меркурия, как закат и путешествие солнце в страну мертвых. Однако подобие не означает тождественность, ибо символы при их связи друг с другом имеют и свою индивидуальность. Юнг поясняет тонкое отличие Царя от солнца следующим образом: «Солнце это обычный свет природы, но царь, доминанта, вводит человеческий элемент и приближает человека к Солнцу или солнце к человеку».

В мистерии объединения, эго должно быть уподоблено царю, а бессознательное – царице, в котором должно произойти обновление и воскрешение. К тому же образ царя (помазанника), указывает на особого рода внутреннюю избранность того, чья судьба осуществить великое делания – для остальных вход в воды бессознательного будет означать сумасшествие и смерть.

Эта идея избранности подчеркнута в алхимии особо, ибо она называется «царское искусство». Алхимик является избранным «помазанником» бессознательного на совершение трансформации, и этот аристократизм всегда надо иметь в виду.

Юнг пишет о мистерии царя: «Для того, чтобы войти в царствие божие, царь должен трансформировать себя в теле своей матери (прима материя) и вернуться в темное первозданное состояние, которое алхимики называли хаосом. В этой масса компуса, элементы находятся в конфликте друг с другом, а все связи разорваны. Распад – предварительное условие искупления. Участник мистерии должен был пережить фигуральную смерть, чтобы достичь трансформации».

Эта трансформация тесно связана с образом Богини. Матери, сестры, любовницы, в которой растворяется царь. Более того, этот образ отсылает нас к той самой чаше Бабалон, которая появляется в Апокалипсисе, и в которую все святые должны излить свою кровь. В процитированном отрывке связь с Бабалон звучит так:

Тем временем она (Венера) павлина мясо поедает,
Вкусное блюдо, кровью зеленого льва запивает.
Которое меркурий – копьеносец страстный,
Принес в чаше золотой, вавилонской прекрасной.

Вавилонская, прекрасная чаша – слишком однозначный символ, который даже не нуждается в каких либо комментариях – для этого следовало бы целиком привести Книгу 156. Юнг комментирует этот отрывок весьма недвусмысленно: «Блудница – хорошо известная фигура в алхимии. Она характеризует таинственную субстанцию в её первоначальном, «хаотическом», материнском состоянии. Хаос – подобен матери всех металлов. Его так же называют «нашей луной», перед тем как царская диадема извлекается из «менструации нашей блудницы». То есть перед тем как царь вновь рождается «луной-матерью». Это благородная блудница Венера, облачена в яркое одеяние. Цвет этого одеяния отливает красным. Благородство Венеры проистекает из того факта, что она является царицей, целомудренной невестой царя» .

Образ царя имеет центральное значение и в символизме Телемы, но здесь я воздержусь от каких либо комментариев, поскольку на это существует недвусмысленный запрет и просто приведу цитату из Книги Закона, без каких либо комментариев:

«Не раздумывай, о царь, над той ложью, Что Ты Должен Умереть; воистину ты не умрёшь, но будешь жить. Пусть теперь станет понятно: если распадётся тело Царя, он во веки пребудет в чистом экстазе. Нюит! Хадит! Ра-Гор-Куит! Солнце, Сила и Ясность Взора, Свет - это для слуг Звезды и Змея».

В заключении имеет смысл рассмотреть символизм Блудницы которая парадоксальным образом является «девственной невестой царя». Именно через неё он обретает смерть, растворение и новое рождение. Это и является высшей целью телемита, и связано с символикой пересечения пропасти, изливанием всей крови в чашу Бабалон и новым рождением от неё в чаше Грааля.

Отношение Юнга к изначальному образу Блудницы из апокалипсиса поразительным образом переплетается с позицией Кроули – Юнг отождествляет её не с злом и с пороком, а с архитипической идеей жизни как таковой, что видно из процитированного далее отрывка: «Ибо уничтожение Вавилонской блудницы в финале Апокалипсиса есть уничтожение ЖИЗНИ ВООБЩЕ». (Юнг «Ответ Иову»)

Дело в том, что изгнание земного и эротического элемента из божественной целостности вызвало к жизни колоссальный общекультурный невроз, который Юнг называл диссоциацией. Именно это слово Юнг применял к Иоанну Богослову, тогда как Кроули считал апокалипсис «результатом низкого посвящения». Современная культура страдает от вытеснения сексуального элемента и Юнг желал восстановить его на уровне догмы, объявив что жена облаченное в солнце и Блудница Вавилона есть одно.

Эту позицию Юнга выразил его ближайший ученик Даули: «Христианское восстановление более полного взаимоотношения с женственным, по логике юнговских воззрений потребовало бы введения в пантеон богинь, присутствие которых могло бы смутить его нынешних обитателей» «во избежание расщепления и диссоциации необходима интеграция женского, эротического элемента вБожественную троицу».

Юнг даже пытается внести эротическую символику в образ Христа приводя в «Эоне» следующую притчу: «Христос взял Марию собой на гору, а там извлёк у себя из ребра женщину и принялся совокупляться ней: «… И взяв часть истёкшего у него семени, показал ей, что мол, надлежит так делать, чтобы мы жили», в ответ на что Мария упала на землю, после чего он сказал: Если я говорю о земном и вы не верите, как поверите, если буду говорить о небесном». (Юнг Aion par 314)

Соль и сера. Любовь.
Мистерия объединения может иметь самые разные символические грани и переплетения. В зависимости от индивидуальных свойств практика она может спонтанно реализоваться в астрономическом (солнце и луна), териоморфным (Лев и змей или змей и голубь), антропоморфном (царь и царица), теологическом (Христос и антихрист), стихийном (вода и огонь). Важно то, что в отличие от физических эквивалентов символов, символы сами по себе уже имеют в себе свою противоположность и как бы объединяются сами с собой. Еще одним из возможных образов коньюкции является алхимические образы соли (женское) и серы (мужское) посредством ртути (иногда ртуть является результатом соединения. Интересны не столько общие символы, сколько то, что Юнг и Кроули практически идентично их интерпретируют: «главное толкование алхимической соли как эроса» пишет Юнг, эрос согласно Юнгу представляет принцип объединения, любовь, тогда как логос – принцип смысла, сознания и цели.

Кроули связывает алхимический символ соли с третьим арканом Таро – императрицей, и вот что пишет о нем: «На Древе Жизни Далет занимает Путь, ведущий от Хокма к Бина и объединяющий Отца с Матерью. Далет - один из трех путей, которые полностью находятся над Бездной. Кроме того, стоит отметить, что алхимический символ Венеры - единственный из планетарных символов, охватывающих все Сефирот Древа Жизни Подразумевается, что фундаментальная формула Вселенной - Любовь. Поэтому она может представлять одну из трех алхимических форм энергии - Соль. Соль есть неактивный принцип Природы; это материя, которая должна получать энергию от Серы для поддержания равновесия вращения, существующего в Природе. Поэтому руки и туловище фигуры на карте напоминают символ алхимической Соли».

Удивительно то, что интерпретация любви, как космической и духовной силы у Юнга и Кроули оказывается практически идентичной. Когда некоторые люди первый раз читают эссе Кроули «Любовь», они бывают шокированы его подходом. Кроули определяет любовь следующим образом: «Формула Тетраграмматон является законченным математическим выражением Любви. Ее суть такова: соединение двух любых предметов влечет за собой двоякий эффект; во-первых, разрушение обоих, которому сопутствует экстаз избавления от муки разделенности; во-вторых, это сотворение третьего, сопровождаемое экстатичным осознанием собственного существования, что вызывает Радость, пока в ходе развития ему не станет ведомо его несовершенство, и он не полюбит Любовь подчиняется Воле - процесс, очевидно, поступательный. Это Отец, умертвивший себя в утробе Матери, вновь обретает себя, вместе с нею, преображенного, в Сыне. Сей Сын выступает как новый Отец; и таким образом получается, что его Сэлф постоянно увеличивается и способен уравновесить еще более великий Не-сэлф, до финального акта Любви, которая подчиняется Воле, постигающей Вселенную в Саммасамадхи. Так, вспышка Ненависти в действительности направлена против самой себя; она является выражением боли и стыда от разлученности; и она только выглядит направленной на противоположное путем психологического переноса. Школа Фрейда достаточно прояснила этот тезис.

В таком случае выходит на самом деле мало общего между Любовью и такими тепловатыми чувствами, как почтение, привязанность, доброта; непосвященный, вот кто поплатится вечными муками среди щей и хозяйственного мыла за неумение отличить одно от другого».

Юнг в своей «Мистерии объединения» воссоздает дает в точности те же самые объяснения: «так же и влага луны получая свет солнца убивает солнце, и при рождении ребенка философов она тоже умирает и умирая оба родителя отдают свои души сыну и умирают и исчезают. И родители есть пища сына». «Солнце и луна обнажают свою антитетическую натуру, и две противоположности ликвидируют друг друга в результате их столкновения в соответствии с законами энергетики рождается третья и новая сущность, сын, который разрешает антагонизм родителей и является «единой двойной природой».

Приводимые цитаты говорят сами за себя. При чем если Юнгу в его исследованиях были доступны самые секретные архивы алхимических и каббалистических ресурсов, хотя и то он высказывает сожаление, что некоторые из рукописей ему остались недоступны, у Кроули, а в особенно в его второй половины жизни подобного доступа не было и можно предположить что он пришел к пониманию этих универсальных законов самостоятельно в результате мистических прозрений, магической работы и интеллектуального анализа.

Четыре стихии.
Образ четырех противодействующих стихий, взаимодействующих различным образом, тесно связан с символизмом мандаллы. Так же очевидна связь с формулой тетраграматона в которой заключается двойной брак – отца и матери и сына и дочери. Тема тетраграмматона подробно обсуждалась как в одной из глав «Магии в теории и на практике», так и в итоговом труде Юнга «Мистерия объединения, и человек знакомый с интерпретацией этого имени Кроули, будет приятно поражен сходством с мнением Юнга: «Речь идет о «главном имени», тетраграмматоне, которое представляет собой четыре буквы божьего имени, три из которых разные, а одна является повторением второй. В ивритском словe YHVH Хе это женская, предназначенная в жены Йод и Вау. В результате Йод и Вау принадлежат к мужскому полу, а две женские Хе тождественны друг другу и потому являются одним. В этом смысле главное имя представляет собой триаду, Ну в силу того что Хе удвоено, Имя может быть и тетрадой или четвертое, запутанный момент совпадающий с аксиомой Марии. С другой стороны, Тетраграмматон состоит из двойного брака» (Юнг «Мистерия объединения»)

Но говоря о четырех стихиях необходимо отметить один немаловажный факт: Юнг отождествлял классические четыре стихии магии с четырьмя психическими функциями сознания посредством которых человек познает мир – земля соответствует сенсорному восприятию или ощущению, воздух – мышлению, вода – чувству, а интуиция огню.

Насколько правомерна такая классификация? Мне известно, что некоторые маги считают это искажением изначального понимания. Относительно трех других функций я не располагаю доказательствами, однако есть один отрывок, где Кроули напрямую соотносит стихию воздуха, соответствующую мечам с интеллектом: «Плотский разум есть вражда против Бога». Можно даже сказать, что смысл посланий Павла сводится к борьбе с разумом: «Мы воюем не с телом и кровью...», остальное вы знаете, я не буду приводить всю цитату. Я думаю, что именно святой Павел описал сатану (из-за своего незнания происхождения слова) как Принца Сил Воздуха — т.е. интеллект (Алистер Кроули «Восемь лекций по йоге») .

Принц воздуха или Принц мечей – это интеллект умноженный на интеллект, то есть воплощение сухого и лишенного жизни схоластического мышления. Очевидно, что установка на чистую логику, на пути станет помехой номер один. К слову сказать, Юнг тоже не раз интерпретировал торжество Сатаны, с «возведением на престол богини разума», в результате чего произошла потеря связи с символическими корнями души.

Из процитированного выше отрывка, очевидно, что Кроули соотносит психологическую функцию со стихией. Следовательно, не будет некорректно распространить этот подход на другие стихии-функции. Одно следует из другого, к тому же я не сомневаюсь, что в других, еще непереведенных трудах Кроули есть и другие столь же недвусмысленные соотнесения стихий с функцией. Юнговская типология людей в зависимости от доминирующей функции в точности соотносится с классическими представлениями о доминировании той или другой стихии в человеке.

Интеграция функций по Юнгу происходит в процессе индивидуации и работы с символизмом, поэтому мы можем предположить, что, визуализируя потоки тех или иных стихий или делая знаки элементов, мы занимаемся своей целостностью. Человек лишенный воли к целостности (пятой функции, дух или центроверсия), является примитивным и односторонним. Кроули называл таких людей «элементальными».

Четыре меча. Молния.
Мне показалось интересным одно совпадение между символами Святых Книг Телемы и отрывком из одного алхимического трактата, цитируемого Юнгом. Вероятность того, что Кроули мог читать этот никогда не издаваемый текст в хранимый в закрытой библиотеке, крайне ничтожна.

четыре элемента, меча четыре сверкающих и острых,
Господь ему вручил в центральной точке.
Царства увенчанной короною девы,
Которая в пятом круге тайны.

Сравнение четырех элементов с четырьмя мечами крайне интересно поскольку почти дословно цитирует одно из откровений Алистера Кроули: «В это время Адонай пронзал мое существо своим мечом с четырьмя лезвиями - лезвием молнии, лезвием Пилона, лезвием змея и лезвием Фаллоса. Он также научил меня святому невыразимому слову АРАРИТА, и я переплавил шестичастное золото в одну невидимую точку, о которой не может быть сказано ничего».

Текстуальное совпадение настолько потрясает, что, попросту говоря, не нуждается в каких либо комментариях. Сходится не только четверичность меча, но и образ центральной точки о котором мы говорили выше.

Имеет смысл попытаться проанализировать, что значит эти четыре лезвия бога. Можно было бы свести их к четырем стихиям или четырем функциям, и на этом остановится, однако их символизм поразительным образом повторяет опыт индивидуации.

Первым из лезвий является лезвие молнии. В работе Карла Юнга «Исследование процесса индивидуации», на второй мандале его ученицы, молния бьет в монолитную скалу, отщепляя шар, символизирующий индивидуальную самость ученицы. Юнг обращает внимание, что «эта освобождающая вспышка молнии, является символом, который в том же контексте использовался алхимиками. Молния, означает внезапное и непреодолимое изменение психического состояния».

Вспышка молнии является первым рождение сознания из тьмы бессознательного, означает начало индивидуации и рождение сознания.

На 16-том Аркане Таро «Башня», крепость «организованной жизни», разрушается именно молнией исходящей из Ока Гора. Прохождение «башни», это тяжелый, но важный процесс разрушения бессознательной идентификации с коллективными ценностями, и начало подлинной индивидуации.

То, что в «Святых Книгах Телемы» молния превращается в змея, тоже находит подтверждение у Юнга. В той же работе «Исследование процесса индивидуации» Юнг обращает внимание, что на последующих мандалах его ученицы, молния превратилась в змею. Лезвие змея, является прямым символическим продолжением «лезвия молнии», и, читая эти исследования, трудно избавится от ощущения, что Юнг или его ученица тайно читали «Святые Книги Телемы». Затем Змей начинает выполнять функцию фаллоса, когда на одной из мандалл, змей выполняет функцию фаллоса, пронзая маточную сферу, зачиная тем самым зародыш новой жизни. Символизм Змея, едва ли возможно недооценить в трансформационном символизме, о чем уже указывалось в главе посвященной льву и змею, но здесь мы хотим обратить внимание на единый символический ряд, молния-змей-фаллос, который встречается в символизме индивидуации, так же как в Святых Книгах Телемы.

Тайна золотого цветка.
Еще одним важным символом Самости, является золотой или сапфировый цветок. В «Психологии и алхимии» Юнг пишет, что «золотой цветок алхимии, может быть голубым цветком, САПФИРОВЫЙ, голубой цветок гермафродита». Это очень важный момент, поскольку в символизме Телемы, одним из важнейших ритуалов является сексуально-магический ритуал «Звездного Сапфира», целью которого является объединение мужского и женского и рождение алхимического гермафродита. Звездный Сафпир считается одним из самых глубоких ритуалов Телемы, и связан именно с достижением объединения мужского и женского.

Золотой цветок является одним из символов Самости, о чем свидетельствует следующий отрывок из предисловия к «Тайне золотого цветка» Юнга: «Золотой Цветок символ мандалы, с которым я уже часто сталкивался у пациентов. Они или чертили его в плане, т.е. в виде правильного геометрического орнамента, или же рисовали в панораме как цветок, из которого появляется растение. Это растение чаще всего представляет собой структуру, изображенную светящимися, огненными красками, которая выступает из окружающей ее тьмы и несет сверху световой цветок (символ, подобный рождественской елке). Такой рисунок как раз и выражает возникновение Золотого Цветка, ведь, по "Hui Ming Ging", "зародышевый пузырек" есть не что иное как "желтый замок", "небесное сердце", "терраса жизненной силы", "дюймовое поле дома размером в фут", "пурпурный зал нефритового города", "темная теснина", "пространство прежних небес", "драконий замок на дне моря". Он называется также "пограничной областью снежных гор", "пратесниной", "царством высочайшей радости", "страной без границ" и "алтарем, на котором воздвигнуть сознание и жизнь"».

Я хочу обратить ваше внимание на образ «небесного сердца» и попросить сравнить эти образы с отрывком из «Сердца обвитого змеем» Алистера Кроули:

Сердце; и вот Змей, обвитый
Вокруг невидимой сути разума.
Возродись, О, мой змей! Пришло время
Скрытого и святого невыразимого цветка.

Эон. Божественное дитя.
Очень показательно, что и Юнг и Кроули придавали огромное значение астрологическому символизму смены Эонов. Юнг рассматривает грядущий Эон, исходя из астрологических предпосылок, как Эон Водолея, Кроули – исходя из тайной символики египетских богов, полное значение коей известно только посвященным – как Эон Гора. Но их понимание сути эона как торжества сознания и единства практически идентично: «Я далёк от иллюзии, что в своих размышлениях о значении человека и его мифа я выразил какую то высшую и окончательную истину, тем не менее, я думаю, что всё это можно было высказать в конце нашего Эона Рыб и, вероятно нужно высказать в преддверье наступающего Эона Водолея, имеющего человеческий облик. Водолей следует за двумя противопоставленными друг другу рыбами и, по-видимому, воплощает Самость. Властным движением он льёт воду из своего сосуда в рот южной Рыбы, символизирующей сына, то есть содержания всё ещё оставшегося в бессознательном».

При некоторой разницы в понимании тенденций и Юнг и Кроули утверждают один и тот же символ нового Эона – Божественное Дитя рожденное от соединения двух противоположностей.

Здесь надо отметить как сходства, так и различия в символической цепочке связанной с Эонами. Согласно Кроули, прошлый Эон был Эон отцовских ценностей, позапрошлый – материнских, но в наступившем Эоне мужское и женское найдут, наконец, свое объединение в трансцендентном символе Божественного Дитя, на андрогинность которого указывает и Юнг.

У Кроули эта цепочка несколько иная. Первым дохристианским эоном постулируется Эон Матери или Исиды, вторым – Эон Отца или Озириса и, наконец, третий Эон, наступивший ныне, это Эон Гора или Дитя.

Однако эти противоположности находят свое решение, как только мы обратим внимание на те качества которые Кроули и Юнг отождествляют с разными Эонами.

Дохристианский Эон Исиды в терминах Кроули и Отца связывается с состоянием невинности и бессознательного единения: «Эон Исиды". Эпоха матриархата. Великое Делание считается делом простым и прямолинейным». Речь идет о состоянии сознания еще не разделенного с божеством, противоположности в котором сплетены воедино. Вот что пишет об этом Юнг: «Изначально человек, мир и божество составляют единое целое, не замутненное никакой критикой единство. Это мир Отца, с одной стороны, и мир человека в детстве — с другой. В отцовское, патриархальное время знаменитого вопроса о происхождении зла еще не существует. Как принципиальная проблема морального сознания, этот вопрос встает лишь с приходом христианства. Мир Отца знаменует собой время исконного единства со всей природой: единства прекрасного или уродливого, или внушающего страх..».

Эон отца в терминологии Кроули или Эон Сына в терминологиях Юнга, то есть христианская эра, одинаково связывается с состоянием разорванности, непримиримой вражды противоположностей, которые не могут быть объединены: «Эон Осириса». Эпоха патриархата. Два пола. "I" воспринимается как Отец-Жезл (Йод Тетраграмматона). "A" - Дитя, преследуемое Драконом, который пускает воду из пасти своей, дабы пожрать его (см. Апокалипсис гл. XII). Дракон - это также Мать: Жестокая Мать из работ Фрейда; а Дитя - Харпократ, преследуемый нильскими крокодилами. Здесь мы находим символику Ковчега, саркофага Осириса и т.д. Лотос - это Йони; Вода - Амниотическая Жидкость. Чтобы жить собственной жизнью, ребенок должен покинуть Мать и, каким бы сильным ни было искушение, не возвращаться к ней, не искать у нее убежища». Как видно из цитаты, Эон Осириса связан, прежде всего, с мучительным расколом и противостоянием зла и добра. Этот раскол должен быть решен только с началом третьего Эона – Гора или Божественного Дитя: «Идея антихриста связана с астрологической синхронностью занимавшей в ту пору эры Рыб с одной стороны и со все более возрастающим осознанием постулировавшейся сыном двойственности с другой, причем двойственность опять же была представлена эрой Рыб: то есть двумя рыбами связанными и движущимися в противоположных направлениях. Эта оппозиция означает конфликт до последнего и задача человечества выдерживать этот конфликт до того момента до той поворотной точки, когда добро и зло начинают релятивизироваться, ставить себя под сомнение и когда рождается призыв к чему-то стоящему «по ту сторону добра и зла».

В Телеме Божественное Дитя это Гор Па Краат, повелитель Нового Эона, в аналитической психологии Самость, как результат великого делания индивидуации, символизируется Дитя и сравнивается с Меркурием и Философским Камнем. На тождество Дитя и Философского Камня указывает следующая цитата из одной из «Святых Книг Телемы»: «Сквозь полночь ты опустился, О дитя мое, мой завоеватель, мой препоясанный мечом капитан, О Гор! И они найдут тебя - черный необработанный сверкающий камень - и будут поклоняться тебе».

Интересно, что время вхождение наступившего Эона в свою силу Юнг и Кроули называют одно и то же – примерно пятьсот лет, в чем можно убедиться из следующих цитат:

«Очень поучительно сравнить события пятисот лет до и после кризиса случившегося 2000 лет назад, с событиями происходящими вокруг 1904 года. Для нынешнего поколения неутешительна мысль, о том, что нас, вероятно, ожидают 500 лет тёмных веков. Но именно так и будет. К счастью сегодня, факелы наши горят ярче, а факельщиков больше» (Кроули «Книга Тота»).

«…Аналитику юнгианцу однажды приснился следующий сон: Огромных размеров воздвигаемый храм. Всюду, насколько хватало глаз – впереди, сзади, справа и слева – копошились несметное количество народа, воздвигающего гигантские опоры. Я тоже воздвигал эту колонну. Строительные работы, судя по всему были в самом начале, но фундамент уже был заложен., и начинали виднеться стены.… Когда Юнгу рассказали этот сон, он заметил: «А вы знаете, ведь это – храм который мы все стоим. Мы не знаем этих людей, потому что, поверьте мне они строят и в индии и в Китае и во всём мире. Это новая религия. Как вы считаете сколько времени понадобиться на её создание?.. Мне думается лет 500 не меньше» (Эдвард Эдингер «Творение сознания»).

Звезда.
Ниже я прошу сравнить два отрывка:

«А на самом деле подлинная тайна возрождения может быть найдена лишь во внутренней бесконечности. Лишь заглянув вовнутрь, они увидят, что на отдаленном внутреннем горизонте «единственная звезда стоит в зените». Эта внутренняя звезда и является «предводительствующим богом, и целью человека. Юнг рассказывает, что после смерти душа отправляется вовсе не в христианскую «землю обетованную», а к находящемуся внутри богу Солнцу (или звезде)» (Нолт «Тайная жизнь Юнга»)

«Ноги твои в болоте, голова во тьме; о человече, сколь мучительны твои страдания! Запуганный сомнениями, утомленный болезнями, ты лишен мужества и воли к сражению - в твоем сердце нет надежды, в твоей работе нет смысла, ты не видишь ни единой звезды!

Твои боги оказались куклами [в руках] жрецов. «Истина относительна» - вздохнули ученые. Надежда Любви умерла, и вера Влюбленного протухла, и Любовь, вместе с твоим братом-зверем, истерзала тебя. И сама Жизнь развенчала тусклую звезду.

Твоя бренная плоть пресмыкалась, дрожала и карабкалась [вверх], чтобы обнаружить, что она - лишь комок праха, брошенный случаем, и Страдания ее бессмысленны; и ужаснуться бесцельной случайности, принесшей ей столько мучений, и пустым небесам, простершимся над суетной землей.

[Но] каждая душа существует вечно; каждая [душа] индивидуальна, окончательна и совершенна - и каждая окружает себя туманом из разума и плоти, чтобы попасть на празднество нежной встречи с такой же [туманной] маской - и не насытиться ею.

И в опьянении, влюбленные в свой сон, иные [души] принимают собственные тени за самих себя и отчаиваются оттого, что они должны умереть. Души-звезды, отражения их мерцают в тихом озере жизни; и звезда сумеет разбудить их и вернуть к самим себе.

То, что началось, не закончиться [уже] никогда. Все выживает, ибо существует. Делай, что ты желаешь, ибо каждый человек - звезда. Пан не умер, он жив! О Пан! Сломай барьер!

Я пришел к человеку, число человека - мое число, [я] Лев Света; я - Зверь, чей закон - Любовь. Любовь во власти желания его Королевское Право. Смотри же внутрь, а не вверх - звезда видна! (Алистер Кроули «Звезда видна»)

Древо жизни и стадии индивидуации.
Не раз и не два, мне приходилось сталкиваться с мнением, что структура древа жизни скорей схематична и не может быть спонтанно рожденным символом. Однако по ходу исследований мы приходим к выводу, что это далеко не так, и доказательства этому мы находим как в логических аргументах Кроули, так и в системе Юнга.

Ниже я считаю необходимым привести наиболее полное изображение Древа Жизни, чтобы непосвященный мог составить представление, о чем идет речь:

Символика десяти (и одной скрытой) сфирот и двадцати двух путей крайне сложна, и потребовалась бы отдельная книга, чтобы хотя бы немного объяснить те закономерности и законы, которые открывает Древо, потому я буду предельно краток.

Согласно каббалистической теории, вселенная спонтанно разворачивается из источника или высшей точки называемой Кетер – самой высшей точке Древа. Первая сфира соответствует центральной точке, вторая Зодиаку, третья Сатурну, четвертая Юпитеру, пятая - Марсу, шестая - Солнцу, седьмая - Венере, восьмая - Меркурию, девятая - Луне, и наконец десятая - Земле или материальному плану. По еще одной версии существует четыре древа и кетер более низшего мира является Малкут для более высшего, что выражено парадоксальной фразой Кроули «Кетер есть Малкут непроявленного».

Возникает два вопроса – во-первых, можем ли мы найти символ спонтанно порожденный психикой человека, не подозревающего о существовании Каббалы, а во-вторых, насколько кабалистический символизм близок Юнгу. На второй вопрос думаю, вам ответит следующая цитата: «монада – это первоначальное единство, которое снова, (на новом уровне) возникает в числе десять». Десятеричная система разворачивания цикла, представленная Древом жизни, по достоинству оценена Юнгом в этой цитате.

В качестве ответа на второй вопрос, имеет смысл привести одну занятную алхимическую иллюстрацию, символика, расположение и порядок образов которой поразительным образом повторяют структуру древа. Она взята из книги известного немецкого врача и алхимика Либавия

Последовательность стадий алхимического процесса

Начнем проводить сравнения снизу, из точки восхождения. Четырехугольник, на котором установлен весь процесс, несомненно, символизирует Малкут, или обычное земное бытие. На правильность соотнесения «А» и малкута, указывает однозначный комментарий Юнга: А Пьедестал или основание = земля.

Начав внимательно изучать иллюстрацию снизу, мы видим четырехглавого дракона астрального света, чьи четыре головы символизирует власть четырех стихий. Астральный план классически соотносится с сфирой Йесод, как дракон астрального света.

Два титана по бокам символизирует те самые слепые силы природы, которые адепт обуздывает по мере прохождение сфиры Йесод.

Далее по бокам находятся два зверя – зеленый лев и оранжевый дракон, (к сожалению цвета, не представлены на иллюстрации). Цвет сфиры Нецах – зеленый, а цвет ход – оранжевый, и они находятся в точности друг против друга.

Выше изображена фигура, к которой прикованы эти звери, которая без каких либо сомнений может быть соотнесена путем Самех, связывающим Тифарет и Йесод. Андрогинная фигура Меркурия уравновешивает противоположности зеленого льва и оранжевого дракона. Этот образ напрямую отсылает нас к символике четырнадцатого Аркана Таро, Искусство.

Сфире Тифарет соответствует находящаяся точно в центре голова, волосы которой напоминают солнечные лучи. Он направляет дыхание жизни их верхних уровней иерархии к нижним и находится точно в центре изображения.

Чуть выше по обе стороны от него изображены две фигуры – орел и лев. Комментарии Юнга указывают, что лев из брюха которого льется кровь красного цвета, что дает право соотнести его с красной серой или сфирой Марса Гебура. Орел – птица, соответствующая Юпитеру, находится точно напротив него, как и должно быть на Древе, и соответствует сфире Хесед.

Выше находятся несколько символов, которые парадоксальным образом связаны между собой и обозначают бытие над Пропастью. Это головы черных ворон Нигредо (тьмы, пропасть, иллюзии Хоронзона). Гора «черная внизу и белая вверху», символизирующая гору Абигени над пропастью. Даже начинающий исследователь без труда соотнесет серебряный дождь и море из чистого серебра выше с путем гимель, по которому происходит пересечение пропасти. Черные эфиопы держащие три верхние сфиры, могут быть так же соотнесены с сфирой Даат.

В сфере, которая находится в точке сфиры Сатурна или Бины, изображен процесс погружения солнца в великое море, что полностью соответствует символизму Бины. Компенсацией является затмение Луны в противоположной сфире – перводвижителе Хокма.

В самой верхней точке изображены король и королева, заключившие окончательный брак. Это символ полного и окончательного завершения великого делания может быть легко соотнесен с Кетер источником всего сущего, изначальной точкой, над которой есть только изначальный свет Айн Соф, символизируемый Фениксом. Впрочем, этот является достаточно дискуссионным вопросом, ибо птица вверху изображения может быть так же соотнесена и с Кетер.

Сама картина как бы состоит из четырех миров: внизу основание земли, затем за кругом дракон астрального света и два титана, затем сфера, в которой происходит большая часть действия и, наконец, пространство над сферой, где изображены три высшие сфиры.

Самое удивительное в том, что стадии индивидуации описываемые Юнгом, удивительным образом укладываются в ключевую шкалу Древа сфирот Каббалы, которой всегда пользовался Кроули. Внимательно изучив эту шкалу, мы сделаем вывод, что прямой путь по центральной колоне схематически полностью соответствует стадиям Индивидуации по Юнгу, и, чтобы не быть голословным, давайте сравним эти две системы последовательностей.

Предварительная стадия Индивидуации – формирование адекватной персоны, и адаптация индивида к миру. Кроули этот уровень вовсе не рассматривает, тогда как Юнг придаёт ему огромное значение. Очевидно, здесь сказывается, разница приложения сил – Кроули как маг, несомненно, имел дело с более развитыми индивидуальностями, нежели Юнг как психиатр. С определённой долей условности мы можем отождествить нормально функционирующую персону со сфирой малкут – сфирой земного плана. Говоря в терминах каббалы главной работой Юнга было вытаскивать пациентов с клипотического уровня одержимости на уровень нормального функционирования на земном плане, Тогда как Кроули интересовало только восхождение к высшим уровням уже цельного и здорового индивида.

Юнг как психиатр придавал огромное значение первому уровню, возвращения патологии в норму, тогда как Кроули не считал эту тему достойной внимания. Юнг же в свою очередь, будучи слишком осторожным, допускает ошибку, утверждая, что индивидуация, на других уровнях, то есть, собственно великое делание как таковое может быть осуществлено только во второй половине жизни.

Начало подлинной индивидуации есть осознание тени. Тень согласно Юнгу представляет собой сумму всех вытесненных содержаний противоположных эго-сознанию. На этой стадии, происходит тяжелый кризис, (от себя я бы это назвал неким предварительным Нигредо), смена самоидентификации, как правило, сопровождающаяся состояниями депрессии. Однако именно с этого уровня индивидуирующийся начинает осознавать психику, как нечто объективное, а не как эпифеномен материи. Из внешних объектов извлекаются проекции и возвращаются туда, где они родились, – в психику. Таким образом, сознание освобождается от части иллюзий связанных с отождествлением тела, сознания и психики. Как было уже сказано, это сопровождается кризисными состояниями. В оккультизме состояние нигредо, инертности и тяжести чётко отождествляется со свинцом, и Сатурном. Это проявляется даже в разговорной речи – мы можем сказать, «свинцовая тоска», или «свинцовая тяжесть».

Таким образом, если проводить соответствия между психологической и оккультной терминологией, можно сказать, что первое восхождение, и отделение от ловушки материального происходит через преодоление свинца.

Теперь обратимся к ключевой шкале древа, которая является самой совершенной картой психоидных пространств когда-либо создаваемой, человеком. Путь от сфиры Малкут – земля, с ближайшей сфире является путём Тау, соотносится с 21 Арканом – Вселенная, которая является картой Сатурна. Вот что пишет об этом Кроули: «Следует вначале идти по пути Тау, проходя сквозь уравновешенные элементы астрального плана, несмотря на их мрак и ужас» (Кроули Liber 777»). Таким образом, первый путь на Древе Жизни чётко отождествлён с Сатурном, мраком и кризисом.

Основная опасность здесь это ранняя активация Анимы, которая здесь приобретает черты Демоницы и Искусительницы. Столкнувшись с тенью, индивидуирующийся имеет опасность одержаться ей и погрузиться в пучину всего ранее вытесняемого. Эта опасность символизируется на древе путём «Коф», связанным с 18 Арканом – Луна. Тот, кого захватила тень, превращается в пародию на себя и обречён на жесткую энантиодромию. Вот что пишет Кроули об этом ложном пути: «Путь Коф, ведёт от Малкут к Нецах. Это переменчивая тяга животной души к хаотическим наслаждениям, воображаемой победой. Под предательским светом убывающий луны странник бредёт через болота по краю чёрного омута Бездны. Его отправная точка – иллюзии, его цель – сфера внешнего блеска и внутреннего распада».

Когда тень интегрирована, сознание выходит на принципиально иной уровень и открывает иное бытие. Всё вокруг точно залито нежно серебристым сиянием, и сердце наполняет приятный экстаз. На древе это достижение соответствует сфире Йесод. В алхимии оно соответствует состоянию альбедо.

На этой стадии впервые появляется фигура Анимы и отныне начинается принципиально новая стадия, целью которой является интеграция Анимы. В Телеме говориться о достижении собеседования со святым Ангелом хранителем. Я провожу здесь соответствия на основе следующих фактов: Один из самых популярных ныне телемитов приоткрывает тайну, что обычно Святой Ангел-Хранитель появляется в образе противоположного пола и объединение с ним, как бы даёт адепту завершенность, андрогинность.

Путь, связывающий Йесод и Тифарет, на Древе - путь Самех. Это соответствует 14 Аркану, то есть, Аркану «Искусство», символизирующему объединение мужского и женского. Этот Аркан, наряду с шестым является наиболее связанным с алхимией во всей колоде, и более чем где бы то ни было, отражает осознанное взаимодействие с анимой с целью её интеграции. Символика этого Аркана снабжена образами огненного орла и водного льва, пьющих из единого источника Великой Богини. Вспомним также что, большинство мифов заканчиваются священной иерогамией (свадьбой) между героем и принцессой, что является предельной целью большинства систем.

В одной из своих ключевых работ Юнг писал, что если тень является задачей для подмастерья, то Анима – задача для мастера, но только тот, кто лично имел тяжелое многолетнее рандеву с тенью и смог выбраться из него изменённым, способен понять эту фразу правильно, о какого уровня «подмастерьях» здесь идёт речь.

Всё же, при соприкосновению с тенью, у нас есть какие-то ориентиры, поскольку, по большей мере, мы имеем дело с вытесненными материалами своего бессознательного, то есть, говоря терминологией Древа, находимся недалеко от Малкут. Анима же – это первая по-настоящему нуминозная фигура, чья сила, величие и энергия во много раз мощнее нашего я, и только строжайшее следование своей истинной воле, дабы достичь собеседования со своим Святым Ангелом-Хранителем способно удержать нас на этом уровне.

Анима имеет много аспектов. В позитивном аспекте, она является проводником, психопомом, внутренней мудростью, или, иначе говоря, нашим истинным ангелом хранителем. Но прежде чем откроется этот аспект на пути индивидуации, приходится столкнуться с её опасной стороной, или, говоря языком аналитической психологии, той частью Анимы, которая находится под контролем материнского архетипа.

И если в случае неудачи с тенью индивидуирующегося ждет мучительное «регрессивное восстановление персоны» (за подробным разъяснением сего понятия я отсылаю к работе Юнга «Об отношении между Я и бессознательным»), то неинтегрированная Анима, может вызывать любые результаты, вплоть до безумия.

В символике карт Таро изображено несколько аспектов Анимы, интересующийся данным вопросом может ознакомиться с другой моей работой, специально посвящённой картам Таро.

По достижение интеграции Анимы, мы переходим на тот уровень, когда напрямую взаимодействуем с образом божьим в нас или, иначе говоря, Святым Ангелом-Хранителем, символизируемым Тифарет. Анима при этом превращается в проводника – «особую психологическую функцию, соединяющую сознание и бессознательное» (Юнг – отношение между я и бессознательным»). Сравним с древом – следующий путь, это путь Гимел, соответствующий второму аркану Таро – «Верховная жрица» - высший аспект женственности. Этот путь связывает Тифарет и Кетер – высшую точку древа. Согласно традиции Каббалы Кетер эманирует все остальные сфиры, как бы являясь изначально точкой центр которого везде, а окружность нигде. Пересечение Пропасти в Телеме или достижение полной связи с Самостью в аналитической психологии, есть последний этап великого делания. Этап этот так велик, и сложен, что редко находит отражение даже в мифологическом наследии, которое обычно кончается достижением Анимы.

Согласно Юнгу в Самости объединяются все противоположности. Кроули не раз утверждает, что привычные полярности на уровне трёх высших сфирот полностью устранены и любое однозначное утверждение было бы ложным.

Но на этом параллель не исчерпывается. Ключевой формулой Самости, согласно Юнгу является 3+1, то есть три близкие элементы, и один – четвёртый полностью противоположный или иной. Юнг часто соотносил триаду Самости с классической троицей, а четвёртый элемент – с материей или с Сатаной. Под определение этого самого четвёртого элемента идеально подходит скрытая сфира – Даат, которая как раз находится на пути Гимел, между Тифарет и Кетер. Пересечение пропасти под руководством верховной жрицы, сопряжено с конфронтацией с демоном хаоса – Хорнозоном. Как тут не вспомнить дантовский Ад! Традиционно, четвёртая сфира – Даат соотносится с эдемским змеем, Дьяволом и не случайно носит название «Знание», потому великолепно соответствует как раз тому самому иному четвёртому элементу Юнга. Хотя, и об этом надо упомянуть особо, символический смысл данной сфиры также амбивалентен и одновременно представляет искусителя и искупителя.

Заключение.
Данное исследование не в коем случае не претендует на исчерпывающее описание и я уверен, что со временем будут открываться все новые интересные символические параллели. Но некоторые выводы можно делать уже сейчас. Из приведенных сравнительных отрывков явственно следует, что Алистеру Кроули и Карлу Юнгу была открыта мистерия, и в этой мистерии они находились в очень близком пространстве духа.

Однако даже прочтение десяти тысяч подобных книг лишено смысла для тех, кто не пытается сам пережить мистерию обожествления. Войти во врата можно как через магическую практику и инициатический путь, так и через активное воображение, оказавшись наедине с универсальными архетипами коллективного бессознательного. А самым лучшим вариантом будет сочетание этих двух подходов, ибо единственным критерием истинности является получение результата в виде трансформированного сознания.

Отдельные гении, например некоторые из рок-поэтов (Кормильцев, Гребенщиков), прошли этот путь, не обладая информацией, и даже сами не подозревая, что с ними происходит. Но великая личность, тем и велика, что имеет силу и волю пройти самые страшные испытания. Другие, и их гораздо больше, единожды соприкоснувшись с двумя безднами, предпочли закрыть дверь, спрятавшись за фиговыми листами общепринятых религий. Третьи встав на путь попросту сошли с ума. Конечно, путь может быть пройден, и без осознания происходящего, и тому есть примеры, однако в этом случае он будет гораздо более опасен, а шансы на рождение Магического Дитя почти ничтожны.

Потому нам повезло, что мы имеем возможность, осознанно следовать пути, изучая его на примере пути великих личностей типа Юнга и Кроули. Следуя намеченным ориентирам, мы не избегаем трудностей, ибо как сказал один мудрый, даже если мы идем протоптанной великим пророком тропой, нет времени опускать меч, ибо тропа слишком быстро зарастает. Телема и Аналитическая психология идеально дополняют друг друга, и правильное понимание символики позволяет нам открыть дверь в храм своей души.

Тайна исповеди.
Ритуалы старого времени черны.
Пусть вредные будут отброшены;
пусть полезные будут очищены пророком!
После того уже это Знание вступит в права.
(Книга Закона)

Что такое ритуал? Самым точным ответом на этот вопрос будет следующее определение: Ритуал это мост, по которому эго, устанавливает связь с глубинами психе, или, иначе говоря, индивидуальное я с сокрытом в глубинах бессознательного богообразом. Иногда этот мост ветшает, и превращается в музейный экспонат, на который любуются издалека. Это происходит до того, пока потребность в переходе, не становится экстремальной и не приходит некто, который разрушает старый мост и строит новый. Смысл ритуала связь – глубины с высотой, неба с морем, а человека с богом.

Сейчас только специалисты религиоведы вспоминают о том, что само слово «религия» этимологически проистекает из корня религос, то есть связь. В изначальном смысле, религия это система организованных символов, посредством которых индивидуальное я обретает связь я трансцендентным. Слово религия не единственное в этом роде. Например, йога, происходит от корня «Юдж», спрягать и имеет практически тот же смысл. В отличие от религии, йога не потеряла своего предназначения, потому и поныне в Индии йога является важнейшим инструментом достижения трансцендентного. Но это на востоке, на западе же напротив религия выродилось либо до сентиментальности, либо до фанатизма, который, как известно, служит фиговым листом сомнению.

Когда христианский символизм полностью выродился, и само слово «ритуал» потихоньку стало ассоциироваться с досадной данью традиции, бессмысленной формальностью, ритуалы в изначальном смысле были возрождены для тех немногих, кто способен их постичь. Алистер Кроули через врата своей души, возрождает ритуал в его подлинном смысле – ритуал как связь с иным. Задача, которая была на него возложена через откровение (см. эпиграф), была выполнена блистательно. К примеру, во всех религиозных системах мира, нет красивее и могущественнее ритуала, чем ритуал Гностической мессы, и если текст этого ритуала будет читать непредвзятый читатель, он будет вынужден принять этот очевидный факт. Крещение, конфирмация, рукоположение, бракосочетание, похороны, все эти ритуалы были переписаны Кроули по новому в соответствии с требованиями Нового Эона.

Ритуалы Кроули обладают реальной силой. Идет ли речь о секретном ритуале инициации или открытой Гностической Мессе, это тот шаг, который делается всерьез и надолго. Шаг за предел. Ибо установить связь с источником, это означает не только переживание слаще меда и чище белых простыней, но и горше полыни и чернее сажи. Ибо противоположности в боге едины.

Бог за пределами добра и зла, это тот камень, который не может поднять «человеческое слишком человеческое существо». Это граница между кастами, которая не может быть нарушена при всем желании. Либо человек верует в линейного бога представляющего «сумму добродетелей», либо в качестве особого рода «суммы добродетелей» персонифицирует Сатану, с которым связывает такие добродетели как свободолюбие, честь, независимость, познание и развитие, не заметив, что попросту поменял Яхве и Сатану местами, нисколько не изменив сумму слагаемых. Тот, кто способен пропустить через себя парадокс – совсем иное. Парадокс это то, что представляет сакральное наполнение всякой традиции, её изначальную жизнь, которая по мере распространения традиции в массы начинает теряться, и возрождаться только в еретических учениях. Например, в гностическом евангелии есть потрясающие по красоте и глубине строки, которые говорят о боге гораздо больше, нежели все суммы теологий вместе взятые:

«спасен быть желаю, и спасти желаю – аминь
Искуплен быть желаю, и искупить желаю – аминь,
Уязвлен быть желаю, и уязвить желаю – аминь.
Зачать быть желаю, и зачать желаю – аминь.
Вкушать желаю, и вкушаем быть желаю – аминь.
Умозрим быть желаю, всецело умом будучи – аминь.
Омываем быть желаю, и омыть желаю – аминь.
Воссоединиться желаю, и воссоединить желаю – аминь.
Единая осьмерица нам подпевает – аминь».

Этот отрывок из гностического апокрифа содержит в себе слова, которые по преданию, произносил Иисус Христос перед Тайной Вечерей. Тогда, когда религия была делом отдельных единиц образ Христа носил в себе, тот неразрешимый парадокс, который и свойственен вечному Богообразу. Но потихоньку все тайное, двусмысленное, пугающее, иррациональное выветрилось из образа Иисуса, выхолостив религию до набора сентиментальностей. Вместо связи, христианство сейчас означает запрет на связь, а из проводника и символа Христос превратился в стража порога, представляющего коллективные ценности. Невольно приходят в голову слова из фильма Джармуша «Господь Иисус которого вы знаете мой самый злейший враг».

Цикл сакральной истории не имеет сбоев. Две тысячи лет назад, волею судьбы простой иудейский пророк, провозгласил закон, который витал в воздухе, и стал центром коллективных проекций и главным символом самости. Его слова по отношению к старому закону были жестоки и современники не смогут оценить масштаб этой жестокости – «не наливают новое вино в старые меха». Еще раньше, меха ставшие старыми при Иисусе, спустил с горы пророк Моисей, который не считаясь с чувствами своего народа разбил идол золотого тельца. Современники привычно отождествляют золотого тельца с символом поклонения золоту, то есть материальностью и алчностью, но, на самом деле, этот символ сакральной истории гораздо глубже – эра тельца, с которой было связана власть многобожия и зримых идолов, должна была быть сменена эрой овна – все происходит в поразительно точном соответствии с законами астрологии. Материалист может пренебрегать этими фактами и соответствиями, которые приводят в своих работах серьезные исследователи, но в этом случае материалист ничем не отличается от религиозного догматика, только его символ веры звучит как «верую в единую материю».

Эра рыб Христа закончилась. Из него ушло все парадоксальное, все страшное, все иное, Христос стал темой для молитвы о покупке нового автомобиля, или оплотом фанатичной веры консерватора-традиционалиста. Можно и нужно отдавать дань уважения этому безвестному реформатору, который говорил то, что считал нужным, но делать из него бога, придерживаясь канона, бессмысленно – христианство сейчас ничто иное как религиозная сентиментальность. В наше время, если вы христианин, значит, вы хотите того или нет, солидарны с миром, и его ценностями.

Понимание парадокса и есть то условие, которое должен иметь человек, чтобы получить посвящение. Каждое слово и верно и неверно, а бескрылый ворон летит во тьме дня и при свете ночи. Да – Люцифер есть денница, символ освобождения от власти родителей, от предрассудков, контроля, и тот кто дарует осознание. Да, Люцифер - символ чудовищной эгоинфляции, при которой эго, отождествившись с самостью, разрушается и падает в пропасть, и к тому же он символ многих заблуждений, в которые может впасть человек одержимый гордыней. Да, Бог - это источник жизни и радости, смысл и изначальная точка, не описываемая никакими словами. Да, Бог - это чудовищный патриархальный закон, который должен быть преодолен через мятеж Люцифера. «На низших ступенях посвящения бушуют догматические споры, вдохновляемые разнообразием астрального опыта; вот почему св. Иоанн Богослов отличает Блудницу БАБАЛОН от Жены, Облаченной в Солнце, и Агнца закланного от Зверя 666, чья смертельная рана исцелена. Он не понимает, что Сатана, Древний Змий, пресмыкающийся в Преисподней, в озере Огненном, горящем Серою - это Солнце-Отец, вибрация Жизни, Князь Бесконечного Пространства, пылающий своей Пожирающей Энергией; и Он же - тот престольный Свет, Духом коего залит весь Город из Драгоценных Камней».

У Юнга то же самое сказано куда менее поэтично: «Убийство, умерщвление, война, болезнь, преступление и любые мыслимые мерзости — все это входит в единство Божества».

Связь с источником, переживание распятия на парадоксах есть единственное условие полнокровной жизни, которую и должна обеспечивать религия. В противном случае человек остается существом с набором коллективных реакций лишенный полноценной индивидуальности. Абсолютное большинство людей удушливо предсказуемы, после нескольких фраз, тот кто имеет связь с источником неповторим в каждом своем действии.

Ритуалы Алистера Кроули вернули религии религию. Я могу утверждать это из огромного количества своих переживаний, удивительнейших синхронистичных совпадений и состояний удивительнейшего проникновения в иное, о которых и рассказывать то не имеет смысла.

Возникает только один вопрос – в чем необходимость появления Юнга? Проведенное выше исследование показывает, что не смотря на некоторую разницу в методах, которая будет обсуждаться ниже, архитепическое содержимое их учения, этики и цели одно и тоже. Но природ не терпит нарушения принципов Оккама. Нам нужно найти ту точку, где Юнг дополняет Кроули. Что есть у одного, но нет у другого?

Кроули очистил все ритуалы, и создал новое учение. Таблицы им разработанные позволяют любому беспристрастному скептику (не тот кто говорит на все нет, а тот кто исходит из того, что все может быть), возможность сполна убедиться на собственной практики в правоте его утверждений (это ли не наука), что же упущено.

Я рискну сделать предположение, которое может ошарашить очень многих. Юнг всю жизнь очищал только одно таинство, только один ритуал, и для этого нужно было посвятить всю жизнь – ритуал тайны исповеди.

Есть своя логика в том, что Кроули отбросил ритуал исповеди, считая его самым «грязным» в силу того, что он основан на идее покаяния в грехах. Покаяния не должно быть, грехи это иллюзии, зачем тогда исповедь? Но покаяние, грехи, это лишь внешнее наполнение, текст, написанный на сундуке с сюрпризом, но не сам волшебный сундучок. Потому, что, как и все ритуалы, ритуал исповеди был не придуман, а рожден исходя из глубочайшей, часто неосознаваемой потребности души. Мне известны случаи, когда совершенно нерелигиозные люди искали исповеди, следуя совершенно иррациональной потребности, «инстинкту таинства».

Если кто-то считает мои утверждения надуманными, то я хотел бы предложить вам поразмыслить над следующим: как по вашему, в чем секрет мирового успеха психоаналитического движения? Положа руку на сердце, мы понимаем, что психоаналитическая школа Фрейда ничего толком и не объясняет. Конечно, назвать все длинное членом, все глубокое влагалищем, а все закрытое – маткой большого ума не надо. Но, что нам скажет о соборе святого Петра, знание химического состава камня из которого он построен? И что за странная иллюзия, будто понимание есть синоним решения, а стоит осознать существование эдипова комплекса, как его власть развеется словно дым? Так и хочется сказать – ребята, неужели, если вы поймете что гора тяжелая, вы сможете её сдвинуть?

Но логические аргументы не могут быть услышаны за мировым признанием психоанализа. И возникает подозрение, что за психоанализом скрывается какая-то глубинная потребность. И если после трех лет анализа мужчина освобождается от эдиповой проблематики, то это происходит не в силу того, что он её осознал, а только потому, что он нашел теменос, на котором он мог беспрепятственно и без страха говорить об этом с понимающим и не осуждающим Другим. Пройти долгое таинство исповеди. И исповедь, и психоанализ, основаны на одной психологической потребности – потребности в неосуждающем, безоценочном Другом, которому можно открыть то, что нельзя открыть даже себе.

Используя эту потребность, фрейдовский психоанализ становится агентом Иалдабаофа номер один. Потому, что целью такого психоанализа является не обретение символической жизни, а полное отождествление с коллективными ценностями. В этом отношении невротик в чем-то даже предпочтительнее здорового, но лишенного внутренней жизни функционера – у невротика эта внутренняя жизнь существует, хотя бы в болезненном виде.

Что происходит в процессе исповеди или психоанализа, и какова природа этой первоочередной потребности? Чтобы найти ответ на этот вопрос нам надо внимательно проанализировать изначальный символизм ритуала исповеди. Если вспомнить, что в самом начале христианской эры, когда создавались ритуалы, Христос был первоочередным символом Самости («Царство божие внутри вас»), и истинной целостности личности, а священник в момент исполнения ритуала (но не до и не после), принимал на себя его функцию (это особенно видно в символизме католической мессы), то можно сказать, что исповедующийся делил тяжесть своих грехов со своей бессознательной целостностью, которая проецировалась на Христа. Поскольку добро и зло в одинаковой степени исходят от Бога, (истина, неведомая христианскому сознанию, но хорошо знакомая подсознанию, хотя бы в «отче наш», где молящийся просит бога не ввести его во искушение, то есть не выполнять функцию Дьявола), то исповедь - это средство «вернуть» часть своих неотрефлексированных действий подсознательной целостности или богу.

Большинство действий, которые нуждаются в исповеди, порождены не сознательным эго, а бессознательной самостью, иррациональным импульсом, который на время подчинил себе сознание. Даже в разговорном языке мы часто говорим, о некоторых своих действиях «на меня что-то нашло», подразумевая ответственность бессознательного, а не сознания. Вспомнив определение Юнгом божества, ("Божий мир" - это все "сверхчеловеческое": ослепляющий свет, мрак бездны, холод вечности и таинственная игра иррационального мира случайности). Таким образом, исповедь это ритуал возвращения Самости того, что её принадлежит изначально, эго «кается» или если говорить психоаналитическим языком, «отделяет бессознательные содержания от сознательной воли, посредством катарсиса», в результате чего достигается относительный баланс.

В этом одна из интересных причин, на которую особо обращал внимание Юнг, – среди католиков невротиков гораздо меньше, чем среди протестантов.

Как было сказано выше, фрейдовский психоанализ это хитрая ловушка, которая работает на полное затягивание искр света сознания в плен материальных предметов. В этом отношении он выполняет роль «антиисповеди», которая лишает связи с своим внутренним источником жизни и смысла сводя его до семейного романа.

Здесь-то на сцене и появляется учение Юнга, в котором функция аналитика совершенно другая. Символизм исповеди полностью сохраняется – аналитик не выносит никаких ценностных суждений о результатах активного воображения клиента, а просто дает интерпретацию посредством расширения контекста.

Постепенно начинают активироваться доселе дремавшие части коллективного бессознательного, которые вначале постигаются через проекцию на аналитика, и только потом понемногу возвращаются анализанду. В процессе самопознания, анализанд учится вести «разговор со своим «добрым ангелом», как любил называть активное воображение Карл Юнг, или устанавливает связь.

Я рискну предположить, что анализ, в варианте аналитической психологии Юнга, это видоизмененный, «очищенный» от грязи концепции греховности и порочности человека, ритуал исповеди. В этом смысле я был бы рад, если бы эта тема со временем была бы исследована более глубоко и детально, и логика представленных аргументов представляется мне весьма последовательной.

Публикуя свои размышления в качестве темы для анализа, я фактически ставлю основной вопрос – может ли посредством осознания вклада Юнга быть очищен ритуал исповеди. Хочется верить, что я мыслю в верном направлении, и итоговый ответ будет положительным.

В конце статьи я считаю необходимым конкретизировать основные тезисы данной работы.

1) ритуалы рождены глубочайшей бессознательной потребностью души в символической жизни. Христианские ритуалы в силу односторонности в настоящее время потеряли свою силу.

2) Алистер Кроули пропустил через себя ту новую форму ритуалов, которые в новом эона (примерно две тысячи лет), будут выполнять функцию связи.

3) Открытия Юнга по большинству пунктов повторяют откровения Кроули. Следует найти то, в чем Юнг не просто повторяет но компенсирует Кроули.

4) Кроули восстановил все ритуалы кроме исповеди, поскольку считал его полностью оскверненным.

5) Аналитическая процедура имеет в своей основе тот же архетип что и исповедь.

6) логично предположить, что это тот последний ритуал который должен был быть очищен, и эту задачу выполнил Юнг, попутно дав дополнительные научные обоснования смыслам, открытым в мистериях.

© PAN'S ASYLUM Oasis O.T.O.