Путь 24, путь Нун

Майкл Грир

Буква пути: (Рыба).
Божественное имя: AL, Эль.
Астрологическое соответствие: Скорпион.
Аркан Таро: XIV («Смерть»).
Эзотерический титул: Дитя Великих Примирителей, Владыка Врат Смерти.
Описание из приложения к «Сефер Йецира»: «Двадцать четвертый путь — это Образный Разум; он называется так потому, что наделяет сходством все подобия, созидаемые по образу его собственного гармоничного изящества».
Мифологический принцип: встреча с Силами Смерти.
Явления и разновидности опыта: образы смерти, погребения и разложения; путешествия через глубокие воды или кровь; видения мертвых и видения будущего.
Сущности: скелета и другие образы смерти; холоднокровные животные.
Магический образ: арка зеленовато-синего цвета с замковым камнем в виде ослепительно-белой буквы Нун. На двери, обрамленной этой аркой, изображен XIII аркан Таро.
Цвета:
— в мире Ацилут: зеленовато-синий
— в мире Брия: тускло-коричневый
— в мире Йецира: очень темный коричневый
— в мире Асия: коричневый с лиловато-синим отливом (как у черных жуков).

24-й путь — второй из двух стражей, охраняющих подступы к Тиферет. Многие обстоятельства, которые мы уже обсудили в связи с 26-м путем, верны и в применении к 24-му: любые два пути, расположенные симметрично относительно Срединного столпа, во многих отношениях перекликаются друг с другом, как зеркальные отражения. 24-й путь, как и 26-й, по природе своей неуравновешен, потому что его энергии направлены не внутрь, к Срединному столпу, а наружу, к боковому. Далее, 24-й путь, как и 26-й, символически связан с путем Тав — нисхождением в подземный мир, в царство времени и смерти. И, наконец, 24-й путь, как и 26-й, — один из самых сложных для прохождения, и в символике его тоже представлены многие из тех опасных элементов, которые мы рассмотрели в контексте пути Айин.
Но при этом каждая из этих аналогий на поверку оказывается противоположностью, поскольку 24-й и 26-й пути проходят по разные стороны Древа. Если для 26-го пути характерен крен в сторону формы, ограничения и жесткости, то 24-й путь, наоборот, отклоняется в сторону силы, расширения и рассеяния. Первый из двух этих путей грозит заточением, второй — распадом. Отношения первого из них с 32-путем определяются символикой времени, а второго — образами смерти. Вообще говоря, смерть — это средоточие всего опыта 24-го пути. И если 26-й путь отсылает к образам сверхъестественного зла и колдовства из далекого прошлого, то 24-й показывает каббалисту то единственное событие будущего, которое рано или поздно постигнет каждого из нас.
Столкновение со смертью заставляет осознать Реальность и универсальную природу перемен. Для странника на этом пути нет ничего постоянного и неизменного, кроме самих перемен, и даже самые долговечные создания тварного мира воспринимаются здесь как эфемерные и одной ногой уже стоящие в могиле. Ощущением непрочности пронизан весь опыт 24-го пути, все элементы его символики. Но так же, как и ощущение устойчивого и неизменного образца, которым во многом определяется 26-й путь, чувство эфемерности, связанное с 24-м путем, соответствует действительности лишь отчасти: эта истина верна лишь в определенном контексте, но не абсолютна.

Символика этого пути во многом основывается на вышеописанных идеях, иногда очевидным, иногда менее явным образом. Буква 24-го пути — Нун, что значит «рыба». В древности рыба воспринималась одновременно и как источник пищи, и как символ, и как парадокс: тепло и дыхание были в те времена основными известными признаками жизни, у рыбы же не было ни того, ни другого, однако она каким-то чудом жила. Поэтому, а также по той причине, что она прекрасно себя чувствует в среде, для человека губительной, рыба превратилась в символ загробной жизни, символ таинств посмертного состояния. В мифах многих народов, обитавших на морских побережьях, загробный мир располагался за морем или дне морском, а хороший улов воспринимался как дар живым от умерших, за который живые расплачивались позже, когда умирали и сами отправлялись в страну мертвых.
В каббалистической теории путь Нун — это путь Рыбы, а 28-й путь, Цадди, — путь Рыболовного крючка. Таким образом, эти двое путей тесно связаны друг с другом отношениями контроля.
По нескольким причинам 24-й путь насыщен мощными и бурными энергиями. Это объясняется не только тем, что он уводит от равновесия в сторону Силы, но и его местом на Пути Молнии. Для поддержания равновесия на Древе в целом эти энергии необходимо возвратить на Срединный столп, в область гармонии. Данную задачу выполняют все трое путей, ведущих снизу в Нецах, но основная нагрузка ложится на путь Цадди. Подобно леске и крючку во рту пойманной рыбы, циклические природные модели Цадди обуздывают неустойчивые энергии Нун и возвращают их на Срединный столп — в Йесод.
Вся эта символика имеет важное прикладное значение. 28-й путь управляет природными циклами и процессами, и суть его символики заключается в том, чтобы направлять эти циклы и процессы в будущее, к достижению определенных целей. Именно такая направленность и требуется для того, чтобы преодолеть непростой путь Нун на каждом из нескольких уровней его проявления.

Следующие два символа Нун связаны с элементальным соответствием этого пути. Первый из них — божественное имя 24-го пути, AL (Эль). Как мы уже знаем, это имя соотносится со стихией Воды, чем и объясняется его связь с 24-м путем. Вода символизирует эмоции и тесно связано с символикой рыбы. Кроме того, водная образность напоминает о 29-м и 28-путях, соединяющихся с 24-м в сфере Нецах.
Второй — астрологическое соответствие — носит более сложный характер. Знак Скорпиона тоже соотносится с Водой, но при этом ассоциируется с мощью, страстью, сексуальностью и насилием. Это великий знак преображения, проявляющийся (в отличие от всех остальных зодиакальных знаков) на трех уровнях, которые соответствуют трем этапам трансформации.
Символ первого, низшего из этих уровней — собственно скорпион. Древняя легенда гласит: если скорпион оказался в кольце горящей травы и не находит выхода, он жалит самого себя, чтобы спастись от огня в смерти. При всей своей причудливости эта легенда символизирует стандартную человеческую реакцию на переменчивость и эфемерность материального мира, а именно — склонность к саморазрушению.
Второй символ Скорпиона — змея. В движении змея постоянно извивается, следуя неровностям почвы, но при этом неуклонно движется к цели. Этот символ означает конструктивное приспособление к переменам, а не капитуляцию перед ними.
Третий, наивысший символ Скорпиона — орел. Согласно легенде, орел — единственное живое существо, которое может смотреть на солнце, не мигая. В полете орел воспаряет высоко над землей, и ничто не может укрыться от его взора. Таким образом, орел символизирует наивысшую из всех человеческих реакций на силы 24-го пути. Ассоциация орла с солнцем намекает на связь с Тиферет, и действительно, этот способ обращения с переменами, то есть преодоление страха перед ними через личный опыт соприкосновения с вечностью, — это один из даров, обретаемых по ту сторону Завесу.

Остальные символы пути Нун связаны в основном с идеей смерти. И это вполне естественно: ведь в представлении большинства людей именно смерть — самая серьезная из всех возможных перемен.
Аркан Таро, соответствующий 24-му пути, так и называется — «Смерть». Во многих ранних колодах Таро на этой карте вообще не печатали название — только картинку и число. В этом нет ничего удивительного, поскольку в Средние века французское слово со значением «смерть» считалось непристойным; и все же образ безымянной карты согласуется с символикой данного пути как нельзя лучше.
Обычно на этой карте помещают традиционное изображение Смерти в виде ухмыляющегося скелета с косой. В более ранних колодах, как и в некоторых современных, скелет пожинает чудовищный урожай: из-под его косы падают отсеченные головы и руки. Это можно истолковать как указание на то, что со смертью все человеческие мысли и действия прекращаются.
Однако у данного образа есть и другое значение, понятное тем, кто знаком с альтернативными духовными учениями Запада. Как путь Айин заключает в себе ловушку, которой маг должен избежать на пути к Тиферет, — ловушку колдовства, — так и на пути Нун странника поджидает коварная западня. Общепринятого названия у нее нет, но удобства ради можно заимствовать подходящий теологический термин и назвать эту западню квиетизмом.
Что такое квиетизм? По существу, это представление о том, что на духовном пути необходимо отречься от всех желаний и пожертвовать своим «я» ради Высочайшего. В крайних своих формах, встречающихся в практике некоторых религиозных течений, квиетизм подразумевает абсолютное приятие всего происходящего и отказ от любых волевых действий: фактически, квиетист ничего не делает самостоятельно, а только слушает «внутренний голос» Бога и повинуется ему безо всяких рассуждений и возражений. В более широком понимании к разряду квиетистских можно отнести все учения, отводящие индивидуальности на пути духовного развития исключительно пассивную роль.
Справедливости ради следует сказать, что квиетистские идеи причиняют людям гораздо меньше страданий, чем колдовские практики. Но всё же на пути восхождения к высшим сферам квиетизм оказывается не менее серьезным препятствием, чем колдовство. Труд преображения — это именно труд: для него требуется множество радикальных изменений в отношениях между различными частями «я», и эти изменения не могут произойти сами по себе. И, более того, один из основных источников энергии, которой питается этот процесс, — та самая сила человеческого желания, которую пытается подавить квиетист.
Колдовство и квиетизм — это своего рода зеркальные отражения друг друга, две стороны одной медали, два различных проявления одной и той же ошибки. И ошибка эта заключается в неспособности примирить биологическую сторону человека с духовной. Колдун устремляется к целям своего животного «я», игнорируя возможности духа; квиетист обращается к духу, игнорируя потребности животного «я». И то, и другое ведет к духовному застою. Поддаться на любой из двух этих соблазнов — все равно собственными руками разрубить отрубить себе голову от туловища (или, наоборот, туловище — от головы). И в том, и в другое случае результат будет один и тот же; разница только в том, которую из двух нежизнеспособных частей человек мы пытаемся сохранить, а какую — выбросить.
Этот урок заключен в символе кентавра, с которым мы уже познакомились на пути Самех. Кентавр олицетворяет единство духа и тела, трансцендентного сознания и животной природы, нефизических планов и физического мира. Если колдун стремится только к исполнению желаний, а квиетист — только к их подавлению, то задача кентавра (и значительная часть пути Самех, ведущего в Тиферет из нижних сфер) состоит в том, чтобы привести желания в равновесие с нуждами и перспективами духа. Тело должно получать то, в чем оно нуждается, не узурпируя, однако, функции высших аспектов «я». По большому счету, сами желания животного «я» — это лишь отражения сил, действующих на более высоких уровнях нашей сущности, и в идеальном равновесии Тиферет их можно привести в полную гармонию с этими высшими силами.

Следующий элемент символики, эзотерический титул, снова подчеркивает сходство 24-го пути с 26-м. Путь Айин именуется Владыкой Врат Материи, а путь Нун — Владыкой Врат Смерти; путь Айин — это Дитя Сил Времени, а путь Нун — Дитя Великих Примирителей. Таким образом, 26-й путь можно рассматривать как энергию царства Формы, связанную с материей и длительностью, а 24-й — как соответствующую энергию царства Силы, сопряженную с отделением духа от материи и с процессами перемен.
Однако в этих титулах заключено и другое, более узкое значение. Путь Айин как Владыка Врат Материи символизирует те трансформации, которая душа претерпевает при воплощении в тело, а путь Нун как Владыка Врат Смерти — те изменения, которые выводят душу из тела по завершении земной жизни. В сущности, на Древе можно проследить весь цикл от смерти до перерождения, и в качестве модели этого процесса оно очень удобно.
Начать можно с Малкут — со смерти физического тела. Следующий этап цикла представлен путем Коф. Этот путь описывает первую стадию посмертных процессов, на которой высшие части «я» отделяются от эфирного тела. Это отделение, которое иногда называют «второй смертью», может и не состояться, и в этом — одна из причин, по которым возникают призраки. Считается, что процесс отделения занимает около трех дней, и все это время душа пребывает в мире иллюзий, где перед ней то появляются, то исчезают различные воображаемые существа и явления — иногда приятные, иногда ужасные.
Пройдя «вторую смерть», душа попадает в Нецах, где завершенная жизнь оценивается с эмоциональной точки зрения. Этот опыт сыграл не последнюю роль в возникновении мифов о рае и аде. Из Нецах эмоциональные энергии восходят по пути Нун в сферу чистого сознания, и освобожденная душа возвращается в свое собственное средоточие в Тиферет.
На этом этапе умирание завершается и начинается перерождение. Выходя из Тиферет по пути Айин, душа попадает во власть формообразующих сил и жестких ограничения этого пути. Достигнув сферы Ход, она постигает схему своего будущего воплощения на интеллектуальном уровне. И, наконец, по пути Шин — пути энергий, управляющих материальным опытом, — душа нисходит в Малкут и облекается новым телом.
Однако, согласно традиции, весь процесс умирания и перерождения может протекать и по-другому — на основе глубинных трансформаций различных тел, или слоев нашей сущности. В каббалистическом учении этот альтернативный процесс связывается с состоянием, в котором пребывают адепты Внутреннего плана. Начинается он не в Малкут, а в Йесод, поскольку средоточием опыта и «якорем», на котором держится человеческое «я», здесь выступает не физическое, а эфирное тело. Из Йесод душа восходит в Нецах по пути Цадди, а оттуда — в Тиферет по пути Нун; затем из Тиферет она спускается в Ход по пути Айин, а из Ход — в Йесод по пути Реш. Тем самым она избегает иллюзий Коф и ограничений Шин и получает возможность сознательно управлять процессом перерождения.

Текст из приложения к «Сефер Йецира» открывает некоторые глубинные смыслы данного пути. Здесь путь Нун описывается как Образный Разум и как гармония (связанная со сферой Тиферет, но не тождественная ей), а также как сила, наделяющая «все подобия», то есть все похожие между собой вещи, сходством со своим собственным «гармоничным изяществом».
Из-за архаичного языка это описание на первый взгляд кажется слишком сложным, но в действительности здесь сказано лишь то, что путь Нун служит моделью и прообразом для многих других вещей: он наделяет сходством с самим собой великое множество «подобий», или отражений. Этот прообраз — не что иное, как образ смерти. Таким образом, все перемены, происходящие во вселенной, суть отражения смерти; перемены неизбежны, как и смерть; пустые глазницы Жнеца смотрят на нас отовсюду, куда бы мы ни обратили взгляд, — и, в том числе, из нашего собственного отражения в зеркале.
Важно то, что в этом тексте смерть (вопреки распространенным представлениям) предстает благой. Она «гармонична» и «изящна»; она исходит из Тиферет, а не из Царства Оболочек. Для мага смерть — это вполне известная величина, а осознание близости смерти — полезное орудие. С точки зрения магической каббалы цикл смерти и перерождения можно также рассматривать как прообраз раскрытия Завесы: это радикальная перемена, ведущая к новой жизни.
В этом же заключается и урок мифологического принципа данного пути — встречи с Силами Смерти. Во многих легендах и народных сказках повествуется о столкновении живого человека с олицетворенной Смертью; такой же сюжет служит обрамлением и для одного из величайших трактатов по индуистской философии — «Катха-упанишады». В большинстве легенд человек, который правильно повел себя при подобной встрече, получает от Смерти дар. Форма этого дара может различаться от версии к версии, но в основе своей дар Смерти — это всегда мудрость.

Перевод © Анна Блейз, 2013